Владислав – один из херсонских выпускников – ходит на экзамены под охраной. А когда в его школе был последний звонок, туда пришлось вызывать спецподразделение “Кобра”. И все для того, чтобы отчим не смог вернуть парня домой.Влад вместе с мамой Татьяной и младшей сестренкой Любой сбежали из дома полтора месяца назад. И хотя еще был учебный год, дети перестали посещать уроки – чтобы глава семейства не смог их найти и вернуть. Вадим приходил только на экзамены, тем не менее, окончил школу с серебряной медалью. Теперь сдает внешнее независимое оценивание. Один по городу ходить по-прежнему опасается, но хотя бы уже перестал вздрагивать, когда на улице видит человека, издали похожего на отчима.
Волк в овечьей шкуре
Десять лет назад Татьяна, молодая вдова, ходила проповедовать в Дарьевскую колонию № 10. Там и познакомилась с Романом Семерней. Его трагическая судьба растопила женское сердце. Роман рассказывал, что был на заработках в Польше. Там его подставили, и вот теперь ему приходится долгие годы страдать тут за чужой грех. Был ласковым и нежным, обещал любить ее ребенка от первого брака, Вадима, как родного. Они расписались. Тем более, что у них должен был родиться совместный ребенок, Любочка.
– Я верила всему, что он говорил, – вспоминает Татьяна. – Думала, выйду замуж, и ему помогу – раньше выпустят, и у детей отец будет. Да и чувства поначалу были. Но как только расписались, я поняла, что совершила большую ошибку. Он стал другим. Стал волком. Перестал со мной разговаривать, и сразу показал свое “я” – что он мой властелин и может делать со мной все, что хочет…
Не бил только дочь
Когда Владик учился в младших классах, в школе ему задали сделать реферат. У него долго не получалось, Татьяна попыталась помочь.
– Роман сначала сделал замечание, что сын слишком долго возится с уроками. А потом схватил Владика, опрокинул навзничь на пол и – кулаком в лицо, – рассказывает мать тихим голосом. – Я конечно, виновата, надо было все закончить еще тогда. Но опять поверила. Роман отошел, за голову схватился. Каялся, говорил, что не понимает, что с ним случилось. Поклялся, что сына больше пальцем не тронет. И при мне ни разу не бил. Правда, как-то я случайно вошла в комнату и увидела, как он ребенка за горло держит. Но сын сказал, что все в порядке. И только потом я узнала, что все эти годы Роман продолжал над ним издеваться и запугивал – если расскажет мне, то убьет. И Владик молчал. Пока мы с ним и Любой впервые не сбежали от Романа, только тогда сын чуть-чуть начал раскрываться. Это было три года назад.
Сбежав тогда из дома, она обратилась за помощью в общественную приемную Херсонского областного Фонда милосердия и здоровья. Руководитель приемной Наталья Козаренко помогла ей написать заявление в милицию о насилии в семье, подготовить документы на развод. Херсонский приют для пострадавших от насилия в семье, который несколько лет подряд поддерживала общественная организация “Успішна жінка”, к тому времени уже закрылся – финансирование международных фондов закончилось, а ни город, ни область, так и не взяли его на содержание. Поэтому юристы Фонда милосердия подыскали Татьяне временную работу и жилье в Скадовске – чтобы ее труднее было найти и силой вернуть домой. Тогда же женщина впервые узнала, за что на самом деле сидел ее муж.
Муж оказался убийцей
Роман отбывал срок за умышленное убийство женщины в Польше осенью 1996 года. В суде он отрицал умысел, говорил, что помнит, как с ней ругались, но потом как затмение нашло, ничего не помнит, пришел в себя только в машине. Но вина его была доказана. В тот день он вместе с товарищем, Андреем*, приехали к знакомым Наталье и Ольге, которые тоже были на заработках в Польше. Роман начал молотить кулаком в дверь и требовать, чтобы Ольга вернулась жить к нему. Женщины сначала не хотели открывать, но мужчина поднял шум. Ольга вышла и молча вместе с Андреем стала спускаться по лестнице. А Наталья сразу закрылась на замок. Но Роман продолжал ломиться в квартиру и требовать, чтобы ему еще выдали вещи сожительницы. Наталья не открывала, тогда он дверь выбил.
Ольга с Андреем, услышав шум, вернулись в квартиру, и увидели, что дверь валяется в коридоре, Наталья сидит на кухне на корточках, держится за горло, по рукам течет кровь. А Роман нависает над ней и чем-то (установили, что это был заточенный трехгранный инструмент для обработки металла, который он принес с собой) продолжает бить ее в лицо, шею. Андрей оттолкнул Романа, крикнул Ольге, чтобы та срочно вызвала “скорую”. Схватил полотенце, попытался оказать первую помощь. Ольга побежала к телефону, но Роман разорвал телефонный шнур и заявил: “Она это заслужила, пусть подыхает”. Ольга вызвала помощь от соседей, но спасти Наталью не удалось.
Суд приговорил Романа к 14 годам. Он подал апелляцию, потом кассацию, просил судей изменить ему статью и меру наказания, потому что совершил убийство в состоянии сильного душевного волнения. Но приговор остался в силе.
Безысходность
Когда мы с детьми спрятались в Скадовске, он нашел и вернул нас через милицию, – продолжает Татьяна. – Я ведь писала заявление о насилии в семье, оставила номер своего телефона, для связи. Милиция постоянно звонила и требовала сообщить, где нахожусь. Говорили, что если прописана в одном месте, а живу в другом – это не правильно. Что прячу детей от отца, и это незаконно. Узнала, что Роман тоже написал заявление в милицию, что жена с детьми пропала – или сектанты украли, или я сама хочу детей куда-то “по вере” сдать. Наговаривал на меня. И милиционер давал ему трубку, чтобы он со мной поговорил. Он просил, умолял, обещал при милиции, что все будет хорошо. А тут как раз работа и деньги закончились, с квартиры попросили уйти, детям в школу надо… Я попала в безвыходное положение – жить негде и не за что, детей кормить нечем, да еще знала, что меня везде милиция ищет. Вернулась. Он назвал меня и Владика предателями. Сказал, чтоб это было последний раз. И все началось сначала, и все хуже и хуже. Не бил, но постоянно пугал, угрожал… Я боялась его панически. Сын опять замкнулся, Любочка много раз спрашивала, почему мы уехали из Скадовска, ведь мы там так хорошо жили. Ей тогда было 6 лет, и мы прожили там всего 4 месяца... Хотелось с моста броситься. Но останавливало, что дети останутся сами.
Бегство
Последние три года Татьяну спасало только то, что Роман уезжал на заработки: сначала в Россию, затем в Африку. Но когда вернулся домой этой весной, сразу же предупредил: заберет с собой в Африку и Татьяну. Тут уж она запаниковала и вовсе – мало того, что у нее в Херсоне ни друзей, ни родственников, а там, за границей, вообще, кто за нее заступится?! Поэтому ответила, что никуда не поедет. Роман начал сердиться. А Татьяна еще и “подлила масла в огонь” – то сказала, что не хочет, чтоб он сарай ее покойных родителей поломал и вместо этого гараж строил, то громкая музыка ей ночью спать мешает…
– Закрыл плотно дверь в комнату, чтоб никто не слышал, музыку еще громче сделал – начал бить и угрожать: “Сказал, что живой не выйду”, – вспоминает Татьяна. – Я стала умолять: прости, я не права, и в Африку поеду, только не убивай… Умоляла, потому что чувствовала – иначе он убьет… Он перестал. Но заставил проглотить два стакана виски, начал насиловать. Мне было очень плохо, очень больно. Но я понимала, что должна подчиниться и делать все, что он требует, иначе еще хуже будет…
Он может так бить, чтобы не было следов. Но в этот раз переборщил, лицо “разнесло” (врачи потом установили, что у Татьяны – закрытые переломы костей носа, передней стенки гайморовой пазухи, сотрясение головного мозга). Утром увидел и спрашивает, как ни в чем не бывало: “О, а ты что, ударилась обо что-то? – Да, о косяк двери”.
Не хотела признаваться детям, что меня побили, но оказывается, они ночью все слышали. А если бы я сразу вызвала милицию, врача или начала собирать вещи, муж меня просто добил бы. Надо было усыпить его бдительность. И я придумала план. На следующий день мне надо на работу. Уйду, “как обычно”, но больше не вернусь. Детям пока ничего говорить не буду, заберу со школы. А эти сутки как-то перемучаюсь, перетерплю...
За все десять лет совместной жизни я не смогла скопить денег – мы жили за мой счет. Я не могла с ним бороться, но решила, что не возьму у него из принципа ни копейки. И не брала. Но когда он был на заработках в Африке, часть денег пересылал на мою карточку – так вроде меньше налогов платить и знал, что я их не трону. Когда мы с детьми ушли, в чем были, оставив ему дом и все нажитое, выхода другого у меня не было, как воспользоваться этими деньгами. Тем более, что у сына – выпускной, а я на работу не выхожу, чтобы он меня не нашел. Теперь Роман говорит всем: милиции, соседям, знакомым, что я убежала из дома, потому что украла у него 15 тысяч долларов.
Устала пугаться
Уйдя из дома, Татьяна позвонила давней знакомой, Галине, которая тоже когда-то страдала от домашнего насилия. И, посоветовавшись с ней, сразу пошла в милицию. Написала заявление о побоях, взяла направление на судмедэкспертизу. Когда Татьяна приехала в больницу, ее тут же положили в стационар. Поэтому она снова позвонила знакомой и попросила помощи: забрать детей из школы и спрятать. И пока врачи оказывали женщине помощь, коллеги Галины прятали детей, подыскали жилье для беглецов, нашли для них адвоката...
Роман пытался найти на семью через педагогов школы, где учились дети. Но юристы отвезли и показали директору пачку документов о “подвигах” Романа – прошлых и настоящих. Роман несколько раз еще туда приходил, но безрезультатно. Думали, что он уже и не появится. Поэтому рискнули, и пошли на выпускной, тем более, что парню вручали серебряную медаль. Но папа тоже не пропустил это мероприятие. Пришлось вызывать на выручку спецотряд “Кобра”.
Однажды Роман подкараулил Галину вечером у дома. Галина говорит, что ее спасло то, что железная дверь в подъезде оказалась открытой. Она успела заскочить вовнутрь и захлопнуть ее за собой. А после этого он написал заявление в милицию, чтобы Галину привлекли к уголовной ответственности – за вмешательство в частную жизнь. Поэтому, чтобы милиция не преследовала Татьяну “за воровство”, а Галину –“за вмешательство”, они вместе пришли в газету “Вгору” – рассказать всем настоящую причину бегства женщины и детей, а не ту, что пытается преподнести “любящий и порядочный” глава семьи.
* Имена свидетелей и погибшей женщины изменены
Ирина Ухварина, "Вгору"
Комментарий
По статистике, примерно каждая десятая женщина подвергается физическому и моральному унижению. Почему они терпят годами? Это чрезвычайно сложный вопрос,здесь все – очень индивидуально. Но чаще всего жертва продолжает цепляться за надежду на перемены к лучшему. Вдобавок партнер, склонный к агрессии, переходит к действиям обычно после того, как убедит свою половину в ее никчемности. Домашний тиран угрожает убить жертву или покончить с собой, если она уйдет, ограничивает ее контакты с родными, друзьями, внешним миром. И каждая расправа подрывает ее самооценку, заставляя сомневаться в себе и своих правах. Подрывают решимость порвать отношения и сугубо бытовые факторы – жертве часто некуда уходить. И тут крайне необходима помощь общества.
Андрей Недбайло, психолог
P.S. Увы, в Херсоне нет приюта для пострадавших от насилия в семье. Еще недавно можно было рассчитывать хотя бы на поддержку социальных работников. Но правительство Турчинова сократило финансирование. В нашем городском Центре соцпомощи для семьи, детей и молодежи осталось работать 5 человек, один из них – бухгалтер. Руководитель Центра Антон Ефанов говорит, что служба “легла”. Люди продолжают к ним идти, но работу “тянут” уже не пятьдесят, а всего четыре сотрудника. Плюс “добавились” беженцы из Крыма и с востока Украины. Антон Ефанов несколько раз обращался к Владимиру Миколенко (и пока он был и.о. мэра, и после выборов), просил рассмотреть на сессии вопрос хотя бы о частичном финансировании Центра из городского бюджета, раз государственное прекратилось. Но мэр отвечает, что денег нет, и даже не выносит этот вопрос депутатам на обсуждение. Хорошо, сокращенные специалисты еще помогают как волонтеры. Так, бывшая психолог центра согласилась помочь Татьяне и детям. Но на волонтерах социальная работа долго не продержится. Сегодня у них есть время и возможность, а завтра – может не быть.