Стоит взять в руки «лентяйку», как часто для простоты называют пульт дистанционного управления телевизором, и пробежаться по каналам – как обязательно хоть на одном из них да и попадётся какой-нибудь сериал на криминальную тему. За ограниченное одной серией время киногерои умудряются не только найти посягнувшего на закон, но и доказать его виновностьДальше – больше. Даже что-то вроде ток-шоу есть, в котором судьи умудряются всего за час выслушать и потерпевшего, и подсудимого,
и свидетелей с адвокатом и гособвинителем, разобраться в запутанной ситуации и вынести строгое, но справедливое решение. Но всё же подавляющее большинство из этого телевизионного ширпотреба так же далеко от реальности, как Украина от Евросоюза.
«Вот бы в жизни всё так быстро и просто получалось», – говорят по этому поводу настоящие следователи и судьи, а потому всю эту околокриминальную тему не особо жалуют. Кто-то из них это всё же смотрит «чисто поржать», а кто-то просто не хочет тратить время на «ненаучную фантастику».
В реальной жизни даже при условии, что «лицо» или «фигурант» известен с самого первого дня, до принятия судом окончательного решения могут пройти даже не месяцы, а годы. Как, к примеру, в истории с бывшим служителем Фемиды из Голопристанского суда Олегом Матюшко, совершенно негаданно оказавшимся потерпевшим. И бывшим судьёй, и жертвой преступления он стал одновременно – ровно в 11 часов дня 26 июня 2010 года – в день своей гибели.
Впрочем, дадим слово непосредственной участнице и тех, и всех последующих событий – его старшей сестре Любови Матюшко:
- В тот день мы втроём – Олег, я и его тогда десятилетняя дочь Виктория – отправились к нашей матери в село в Великоалександровском районе, откуда мы родом. Почему-то принято считать, что все судьи ездят исключительно на крутых иномарках. Как будто в насмешку над этим Олег сидел за рулём ВАЗа, который род-ственники покупали в складчину взамен старенького «Москвича». Стояла жара, хотя дорога и была вполне приличной, он держал «крейсерские» 80–90 километров в час. Внезапно ехавший метрах в пятидесяти навстречу «Хюндай» вырулил на нашу полосу и пошёл лоб в лоб. Произо-шло это не только неожиданно, но и странно, ведь обгонять ему было некого, да и препятствий у него никаких не предвиделось. Олег пытался свернуть в сторону. Но, как потом сказали эксперты, ни малейших шансов избежать столкновения у него не было. Удар пришёлся именно на его сторону. Не помню, сколько раз мы перевернулись, но не меньше трёх, это точно. Нашу машину вынесло на противоположную сторону дороги. «Остановилась» она на крыше. Можно сказать, что я родилась в рубашке – ничего, кроме синяков и ссадин. А вот у племянницы, как сообщили врачи, оказался компрессионный перелом шейных позвонков, носа и множество серьёзных ссадин, от которых у неё до сих пор остались шрамы на лице, руках и ногах. А Олег так и не дожил до своего 37-летия. Его выбросило из машины через открывшуюся дверь. Удар головой об асфальт – и несовместимая с жизнью черепно-мозговая травма. У взявшей нас на таран иномарки от столкновения оторвалось колесо, но никто из находившихся в ней троих взрослых мужчин и маленькой девочки, к счастью, не пострадал. Я выбралась из машины через разбитое заднее стекло, кто-то из остановившихся водителей помог вытащить Вику, её на попутке сразу же повезли в больницу. Кто-то позвонил в «скорую помощь» и в милицию. Но Олегу было уже не помочь. Он умер сразу после удара, без мучений.
Как водится в таких случаях, приехали гаишники из Великой Александровки, следователь провел осмотр. Кстати, как сказал один знакомый с этой историей юрист, «схема места происшествия выполнена безукоризненно, такой и в большом городе следователи, которые на ДТП специализируются, не всегда похвастаться могут, а тут какой-то райцентр». Учитывая, что участником происшествия стал судья, место по милицейским канонам автоматически попало в категорию «контрольных», а потому были там и представители областного УМВД, и прокуратуры. В тот же день возбудили уголовное дело.
- Примерно через неделю после смерти Олега, – продолжила рассказ Любовь Матюшко, – мне сообщили, что в Великоалександровской милиции, где вели расследование, начались «какие-то непонятные движения» на тему «порешать». Тогда я обратилась в облпрокуратуру с просьбой передать уголовное дело в производство куда-нибудь в другое место. К просьбе отнеслись с пониманием, и расследованием занялся следователь, работающий по линии ДТП в Херсоне.
Пожалуй, именно это ходатай-ство и стало причиной, мягко говоря, неприятностей, в которые попал начальник следственного отдела из Великой Александровки, принимавший «ходоков» с «дарами». Ими стали 20 тысяч долларов за «благосклонность». Ситуация получилась почти анекдотическая. Надо предполагать, начальник следствия что-то пообещал за эти деньги сделать, но «возможность» у него забрали вместе с уехавшим в Херсон уголовным делом. И деньги назад он не вернул. Впрочем, как говорила супруга водителя-камикадзе из «Хюндай», предназначались они якобы для передачи потерпевшим. Якобы потому, что почему бы не передать было их лично, пусть и в присутствии следователя? Если уж так она написала в жалобе в СБУ, то пусть будет так. Эсбэушникам не удалось подвести следственного начальника под взятку – денег этих, как говорят, так и не обнаружили, но на заметку он попал, а вскоре был пойман за руку с «дарами» уже от других «ходоков», лишился работы и познакомился со своими коллегами в качестве дающего показания. Но история вовсе не об этом.
Итак, продолжим. Хоть расследование ДТП близ Великой Александ-ровки и не было особо сложным, но всё же затянулось до самого декабря 2010 года. Водитель (назовём его вымышленной фамилией Борман), его совершивший, – человек весьма состоятельный, владеет строительной фирмой в Кривом Роге и к тому же умудрённый опытом. Будучи на подписке о невыезде, он начал болеть, а это вполне уважительная причина не являться к следователю. Правда, в больнице, где его разыскивала Любовь на пару с адвокатом, обнаружить мужчину не удалось. Но так или иначе обвинение ему было предъявлено, а само дело ушло в суд Суворовского района Херсона. Тут прокуратура тоже пошла навстречу потерпевшим. Из Харькова, где живёт Любовь Матюшко, и Голой Пристани, где осталась семья Олега, в Великую Александровку в суд не наездишься. А ездить пришлось когда раз, а когда и два в месяц.
Началась судебная эпопея
На первые два заседания Борман не явился, но ходатайство потерпевших с просьбой к суду изменить ему подписку о невыезде на содержание под стражей подействовало благотворно. На следующем заседании, которое состоялось в феврале 2011 года, зачитали обвинительное заключение и адвокат подсудимого обратил внимание суда на обстоятельство, которое он считает нарушением прав подзащитного. Следователь в обвинении перепутал, какая машина в каком направлении двигалась. Не более чем обычная невнимательность, техническая ошибка, ведь в протоколе осмотра места происшествия направления указаны верно. Но тем не менее, несмотря на то что представитель прокуратуры очень быстро эту ошибку исправил, судья принял решение отправить уголовное дело на дополнительное расследование в милицию. Так было положено начало судебной волоките.
- Тогда и мы, и прокуратура, – продолжила Любовь, – обратились с жалобой в Апелляционный суд. Там согласились, что уголовное дело на доследование было направлено по надуманным причинам, но возвратилось оно в Суворовский суд к уже другому судье лишь в начале июля 2011 года. Вот тут-то начались новые проблемы. Одной из них стала явка свидетелей, которые живут весьма далеко от Херсона. Понять их можно. Ездить-то нужно за собственные средства. Есть, конечно, в законе положения о том, что всё это можно отнести к судебным издержкам, но на практике это работает с большим скрипом. У милиции же, которой поручали доставку свидетелей, денег тем более нет. В общем, приходилось самим и возить, и оплачивать. Случались и неявки адвокатов подсудимого. Внешне выглядели они уважительно – у них и другие процессы есть, а потому возможны совпадения слушаний. Но главной проблемой стало затягивание процесса адвокатами подсудимого, который свою вину, несмотря на то что она была доказана следствием, не признавал. Суд буквально был завален ходатайствами с просьбой проверить разнообразные версии о том, что виновен не Борман, а мы. К примеру, они утверждали, что это мы, объезжая какой-то предмет на дороге, а вовсе не он, выехали на встречную полосу. Потом ими была высказана мысль, что Олег погиб не от удара об асфальт, а по причине удара газонокосилкой, которую мы везли в машине. Была версия, что он умер не от травмы, а от того, что у него якобы больное сердце. Как вариант, за рулём был не Олег, а я. Даже нашли какой-то медцентр, который «не согласился» с выводами медэкспертов о том, что у Вики тяжкие телесные повреждения. И судья каждый раз соглашался с ходатайствами, привлекал очередных свидетелей и экспертов, но каждый раз «версии» защитников подсудимого не подтверждались. Да и сам Борман «развлекался» вопросами к девочке, «а где именно у неё была кровь, в какой кофточке она была, с плечиками или на бретельках», как будто это имеет какое-то принципиальное значение.
А время шло. Тем не менее пусть медленно, но процесс двигался к своему завершению. Но в конце сентября оказалось, что слушания нужно начинать сначала. В этот раз причина была уважительной и объективной. Судья пошёл на повышение, а потому должен был сдать все дела. Новый же судья должен начинать слушать дело заново. Первое заседание у нового судьи было назначено на октябрь 2012-го. Накануне наш адвокат позвонила судье и поинтересовалась, будет ли оно. «Да, состоится», – прозвучало в ответ. Хотя судья, как потом выяснилось, заранее знал, что адвоката подсудимого не будет. В итоге я с адвокатом приехала из Харькова лишь для того, чтобы согласовать дату следующего заседания. Пришлось писать обращение в совет судей, чтобы приняли меры к скорейшему рассмотрению дела. С тех пор прошло уже два месяца, но пока лишь есть ответ, что с моим во-просом разбираются. К слову, следую-щее заседание, которое состоялось 11 января уже 2013 года, особо продуктивным не было. На него не явились вызванные в суд свидетели.
Вопреки народной мудрости
Она гласит: «Раньше сядешь – раньше выйдешь». «Сядешь» в этой истории в полном соответствии с Уголовным кодексом варьируется от 3 до 8 лет лишения свободы. И хотя для пребывающего на подписке о невыезде подсудимого по делам о ДТП всегда сохраняется реальный шанс получить этот срок условно, но велика возможность действительно «уйти на зону», учитывая, что за полгода до аварии под Великой Александровкой в отношении Бормана было составлено шесть «гаишных» протоколов за превышение скорости и проезд на красный свет. А сидеть не хочется никому – вот и трудятся не покладая рук адвокаты. Им тоже выгодно, ведь не за спасибо работают. Справедливости ради заметим, что есть и потенциальная возможность попасть под амнистию. По крайней мере под ту, что была последней, Борман по состоянию здоровья и наличию несовершеннолетнего ребёнка вполне подошёл бы, случись она сейчас, а не раньше. Правда, для этого нужно признать свою вину. Но об амнистии еще не слышно, а потому, пока есть деньги платить за свою защиту в суде, можно не спешить. Там, глядишь, дело еще больше запутается и «зависнет», а потерпевшая сторона устанет бороться. В общем, как гласит старая восточная мудрость, или шах умрёт, или ишак сдохнет.
К слову, супруга покойного судьи – вовсе не дама в соболях, а всего лишь кадровик районной больницы с зарплатой в 1400 гривен. И если бы не помощь занимающейся юридиче-ской практикой сестры её покойного мужа, то расходы на отстаивание своих прав в качестве потерпевшей она просто бы не потянула. Впрочем, однажды противная сторона всё же перечислила ей не «потерявшиеся» в недрах следствия 20 тысяч долларов, а совершенно реальные 10 тысяч гривен. Они ушли на памятник мужу и лечение дочери. К счастью, она не стала инвалидом и чувствует себя сейчас вполне нормально.
С того дня, как девочка лишилась отца, прошло уже два с половиной года. Из них два года суд не может определить, кто в этом виновен. Но даже если он вынесет вердикт в самое ближайшее время, это вовсе не значит, что всё закончится. Любое его решение можно обжаловать дважды – в судах апелляционной и кассационной инстанций. Но и это не будет финалом. По какой-то процессуально совершенно несуразной причине прокуратура в своё время ходатайствовала (а суд с этим согласился) выделить гражданский иск семьи Матюшко к Борману и страховой компании в отдельное производство. А это значит, что будет ещё один процесс. На сколько лет он затянется?
Кирилл ГОРЕЛОВ, "Гривна" Фото газета "Вгору"