Славка
нервничал и метался. Дома-то стояла тишь да гладь, но настоящего покоя
не было. Дни шли за днями, и становилось все тревожней. Не так за себя,
как за подругу, которой его настрой тоже передавался. Лиза не слишком
понимала, что происходит, но чувствовала, что у милого сердце и душа не
на месте.
В конце концов Мастер на все плюнул, запасся харчами,
спиннингами и репеллентом от комаров. А затем на арендованном катерке
они от всех удрали в плавни – подальше от городской суеты.
Плавни
для Лизы тоже оказались настоящим открытием. В ТЕ годы светские барышни
по камышовым зарослям не раскатывали – это вам не Ницца с
Баден-Баденом. Но чудо утреннего пробуждения на кромке поля
раскрывающихся лилий, нагретую солнцем ежевику с прибрежных полянок,
пролетающих над головой белых лебедей и ароматнейшую уху с костерка
восхищенная дама оценила по достоинству.
Отблагодарив своего
капитана так, что... словом, катер ночью качался, словно в шторм. Если б
не лезущее в глаза настырное комарье, все вообще было бы просто
чудесно.
Так прошло-пролетело три безмятежно-счастливых дня.
Горючка в канистрах и продукты еще оставались. Но вот запас воды
подходил к концу, да и кареглазка запросилась в цивилизацию – у нее
назревали критические дни.
Тем утром Славка окончательно решил
ложиться на обратный курс, и для начала включил радио, чтобы выловить
местную сводку погоды. Продравшись через музыку и бурчание постороннего
эфира, поймал знакомые позывные. Но долгожданная сводка все запаздывала –
в динамики пробивался лишь какой-то шелест. Полное впечатление, что
дикторша то ли в ушах ковырялась, то ли бумаги на столе с ленцой
перебирала.
Тут непрофессионально дрожащий голос из динамика
выпалил: «Внимание. Слушайте все. Передаем экстренное сообщение. Взрывом
разрушена плотина ...ской ГЭС. Вниз по течению идет гигантская волна.
Появилась угроза цунами и затопления прибрежной зоны. Примите меры для
срочной эвакуации. Идет волна!». Потом пошел повтор.
Автоматически
переключившись еще на одну радиостанцию, Славка поймал такое же
предупреждение. Значит, шутки закончились. Он разом облился холодным
потом – что такое цунами, опытный мореман знал получше иных сухопутных
крыс. И рядом с Кубой в океане даже зацепил как-то одно, только
краешком. Потому и сухогруз тогда на плаву остался. Соберись, дурак –
хватит воспоминаний!
В крохотной рубке Лиза стояла, прижавшись к
его плечу, и напряженно слушала. «Что, и до нас волна достанет?» - робко
спросила она. «Ты просто этой дамбы не видела. Достанет до самого
моря!» - резко выпалил в ответ Славка, и заметался. Побежал сниматься с
якоря. Врубил зажигание движка, и лихорадочно выкрутил штурвал к
правому, высокому берегу Днепра, почти уложив легкое суденышко на борт.
За
пару метров до берега катерок врезался в мель. Побросав с Лизиной
помощью в сумки, что попалось под руки, Мастер прямо в шортах и
сандалиях прыгнул с ними на мель, и натужно зашлепал по вязкому илу
вперемешку с водорослями, перенеся багаж на сухопутье. Потом принял на
руки подругу, не забывшую рачительно прихватить неразлучную сумочку.
Они
уже карабкались по желто-коричневой глинистой круче, продираясь сквозь
колючие кусты и репейники, украшающие ноги кровоточащими царапинами. На
шебутных хлопца с девкой, какого-то рожна бросивших такой хороший катер,
недоуменно поглядывала рыбачившая у воды пацанва. «Тикайте!» -
запоздало крикнул им Славка. Но, похоже, его даже не услышали.
По
узкой тропинке они забрались уже до половины кручи. Утирая пот, Мастер
остановился передохнуть. Лизу шатало, и она схватилась за него. Все как
будто замерло под жарким августовским солнцем. И вдруг ветер ударил
порывом горячего воздуха, а на горизонте угрожающе нависла черная туча.
Туча
приблизилась, и оказалась, что она состоит только из птиц. По небу
неслись бок о бок тысячи, десятки тысяч уток, бакланов, цапель,
куличков, и заполошно перекликались между собой. Затем угрожающе
надвинулся тяжелый гул, и показалась Волна – именно так, с большой
буквы.
Исполинский вал мутной, черной с прозеленью от
взбаламученного ила, воды высотой с девятиэтажку не вмещался в русло. И
расползся по берегам, вбирая в себя деревья, кусты, камни, какие-то
доски, переломанные лодки и прочие ошметки изделий человеческих рук.
Лишь когда далекий гул превратился в громкий рокот, Славка опомнился –
крепко ухватил мелко дрожащую спутницу за руку, и поволок ее наверх,
каким-то чудом не выпустив мешающие сумки.
Они успели. Волна,
словно исполинское доисторическое чудище, ревела и билась о берег,
казалось, прямо у ног. Воздушный удар отбросил их в сторону, и тем самым
спас жизнь. Край козырька, на котором они до того стояли, в одночасье
рухнул вниз, и вода снесла его мгновенно. Чудилось, что прошла целая
вечность, хотя, миновала, пожалуй, пара минут от силы. Внизу словно
каток прокатился – исчез, словно его не было, их катерок. Да и от мелких
рыбачков под кручей даже следа не осталось – поседеют чьи-то мамки.
Берег
просто усеивала дохлая и полудохлая рыба вперемешку с какими-то
осклизлыми ошметками. В яме, заполненной водой, даже бил хвостом
какой-то ополоумевший сом метра полтора длинной. «Это было круто!» - не
то с ужасом, не то с восторгом выдохнула освоившая зачатки «новояза»
Лизка.
- Что делать будем? – иронически осведомился ее спутник. – Катер-то и деньги – тю-тю!
-
Не совсем тю-тю, - с видимым превосходством заявила экстремалка из
прошлого. – У меня в сумочке кое-что с последнего похода на мороженое
осталось.
- Ну, тогда двинули на автобус, запасливая ты наша. Волна волной, а выбираться надо, - подтвердил Славка.
И
они потащились по косогору в село, которое уже напоминало муравейник во
время пожара. Навстречу им к берегу бежали любопытные – не терпелось
поглядеть, что с рекой стало. В воздухе повис доносящийся издалека
женский плач.
На участках у крайних хат, выкупленных дачниками,
кто с любопытством выглядывал из-за оград, а кто спешно грузился в
машины, и те взметали дорожную пыль, устремляясь в город. У одной из
сельских дачек Славка встрепенулся – удачно засек соседа покойной мамки.
Загорелый
до черноты на летних полевых работах дядя Вадя в «семейных» трусах да
шлепках сосредоточенно и не спеша грузил в обшарпанную «ДЭУшку»
пластиковые ведра со спелыми помидорами. Казалось, царящим вокруг
переполохом он даже не интересовался.
«Дядя Вадя, пассажиров до
города берете?» - тут же закинул удочку Мастер. Запихнув очередное ведро
с урожаем в плотно забитый багажник, суровый пенсионер повернул голову
на окрик, и всмотрелся в парочку. «Славка, ты? Та... сразу и не узнал –
давно не виделись. А это кто с тобой, и чего вы тут на нашем отшибе
ошиваетесь?» - закидал их разулыбавшийся дед вопросами.
«Дядь
Вадь, давай так, ты нас подвезешь, а мы по дороге тебе все расскажем. И
кстати, знакомься – это Лиза», - скороговоркой выпалил Славка. «Ну,
садись, и сумки свои закидай – все равно попутчиков больше нет. А я
сейчас оденусь, хату закрою, и помчимся – бензина в баке хватит навроде.
У меня тоже что-то щемит – как там у нас, ВОЛНА больших бед не наделала
ли», - морщинистый дачник гостеприимно распахнул дверцы своего
«автоветерана».
Пока «ДЭУшка» тряслась по дорожным ухабам, Славка
излагал деду, как они «из моряков в пехоту перешли», и как от ВОЛНЫ по
круче драпали. О смытых с берега детях тоже рассказал – только о Лизином
появлении словом не обмолвился. Ведь это была только их маленькая
тайна. Дядя Вадя кряхтел, сдавленно матюкался себе под нос в особо
волнительных местах повествования.
А под конец истории нахмурился
и внес свою лепту: «Тут я утром тоже радио поймал... Словом, не знаю –
верить или не верить. Но похоже, фронт таки посыпался – сплошная зрада.
Где-то наши отбиваются, где-то побежали. Говорят, бои уже под Харьковом,
а «братья» еще и с моря зашли – прямо на Скадовск.
И ГЭС рванула неспроста – видать помогли ей по-братски.
Нехорошее у меня предчувствие, Славка. Неровен час, приедем домой, а
там «боевые буряты», блин, уже тащат, что под руку попадется. Ты пойми. У
меня-то большой любви ни к Пуйло, ни к Вайсману нет – жаль только, что
мирная жизнь рушится».
Тут от реки донесся гул, и на горизонте
мелькнули два угловато-хищных силуэта. Мелькнули – и пропали их виду.
Молчавшая всю дорогу Лиза тоже заметила воздушных хищников, и
взволнованно ухватилась за Славкину руку. «На наши вертолеты не похоже –
кажись, те самые «братья» на «Черных акулах» приперлись незваными.
Помяни черта, а он тут как тут, - философски заметил Дядя Вадя. – Ну,
хоть не по наши души».
- А вот эти - точно по наши, - кивнул
Славка. У автомобильного мостика через речку-вонючку под самым городом
на обочине стояло несколько брошенных машин, и яркая туристическая
палатка. У палатки дымил мангал, и раздавался задорный женский визг.
Въезд на мост частью перекрывал сложенный по всем революционным правилам
(то бишь сикось-накось) штабель из шин и мешков с песком.
А у
революционной баррикады, за которой маячили две прыщавых физиономии,
слонялся мордатый тип с рацией, в камуфляже и черно-красной повязкой на
рукаве, вскинув на руку древний «Калаш» типа «весло» с треснутым
деревянным прикладом.
«Стояты! Громадська варта! Друже Змий, -
провирь лимузына», - с издевательской ухмылкой указал тип на их
заслуженный транспорт. Из-за штабеля выскочил один из прыщавых с
несерьезного вида пистолетиком – то ли резиноплюем, то ли вовсе
газовиком. «Автомата, видать, по выслуге лет не положено», - успел
иронически подумать про себя Славка.
- Зброя, наркотики е? – сунулся в открытое окно прыщавый, скорчив грозную рожу.
- Та полный багажник – только с огорода, - некстати решил юморнуть дядя Вадя.
-
Та ты ще нади мною знущатися будеш? – козлом запрыгавший на
растрескавшемся, битом временем асфальте прыщавый ударил ногой по
приоткрытой дверце.
Та с треском врезалась дяде Ваде прямиком в
лоб. Дед залился кровью, взревел раненым бугаем, и его словно вынесло с
водительского сиденья. Неведомо откуда взявшаяся монтировка мелькнула в
воздухе, и приголубленный ею вьюнош упал, как подкошенный. Резиноплюя из
руки он, правда, так и не выпустил.
Дед повернулся в сторону
главного на баррикаде, и молча пошел на него с окровавленной
монтировкой. А тот лихорадочно дергал затвор автомата, и все не мог
передернуть – заклинило с перепугу.
«Тут нам и конец», –
обреченно прикинул Славка. Как вдруг из-за его спины раздалось несколько
хлопков, а на усеянном жирными пятнами камуфляже мордатого возникли три
аккуратные дырочки. Мордатый неверяще зашатался, глянул на Славку,
прохрипел что-то невразумительное, и свалился лицом вниз. Автомат
загремел по асфальту.
«Дядьку, не вбывайте!» - из-за
«революционной баррикады» выскочил третий персонаж, и кинулся прямо в
густые камыши на обочине, то и дело панически оглядываясь, и ожидая
выстрела в спину. Но выстрел не прозвучал.
Славка запоздало
спохватился - выпрыгнул из салона, и обернулся. За ним стояла Лиза, и
неверяще смотрела на собственные дрожащие мелкой дрожью изящные ручки,
намертво зажавшие браунинг из прошлого.
«Я...убила...человека, –
натужно сглатывая, шепотом повторяла девушка – Я убила человека». И
метнулась в кусты, откуда мгновенно послышались недвусмысленные звуки –
удобрение растительности шло полным ходом. Славку тоже явственно
штормило, но он держался: раскисать явно было не время.
Он
взглянул на мордатого. Тот лежал не шевелясь, а под ним расплывалась
лужа крови, над которой уже радостно жужжали сине-зеленые мухи – откуда
только взялись. Прыщавый друг Змий тоже признаков жизни не подавал:
дедова монтировка сработала не хуже «дамского» браунинга.
Продолжение следует...
Сергей Яновский