«Интересует ли вашу газету хищение детей в особо крупных размерах?» — с таким вопросом обратилась к нашему корреспонденту 36-летняя Любовь Елфимова из Херсона. Особо крупный размер женщина усмотрела в том, что ее пытаются лишить материнства сразу в отношении девяти детей, младшему из которых полтора годика, а старшей — 16 лет. «Спасите героиню от бюрократов!»
К Любе Елфимовой в село Богдановку, которое хоть и находится в черте Херсона, но добраться туда весьма проблематично не так из-за 20-километровой отдаленности, как по причине отсутствия регулярного транспортного сообщения, я отправилась еще ранней весной.
— Наконец-то вы приехали! — обрадовалась хозяйка. — Сами можете убедиться: отбирают детей у любящих, ответственных родителей. Мы с мужем не тунеядцы, не наркоманы, только ради детворы и живем, но вот сейчас можем потерять всех. И виной тому не какие-то болезни, ДТП или несчастный случай, а всего лишь — «защитники детства».
Скандал вокруг этой многодетной семьи разгорелся еще прошлой осенью, когда Елфимовы, как они сами выражаются, «попали под колпак» районной службы по делам детей. А уже в январе 2012-го комиссия по защите прав детей Днепровского райисполкома Херсона постановила: всех Любиных детей у нее отобрать, для чего в Богдановку срочно прибыла группа чиновников.
— Я жалею, что впустила их в дом, — признается Люба. — Вместо решения суда показывают какую-то бумажку, машут ею перед глазами и доказывают, что закон позволяет внесудебное изъятие. Сгребла младших в охапку и кричу: «Сделать сиротами при живой матери? Не отдам!». Но тети из Херсона начали сами одевать малышей (старшие были в школе), те ревут, за меня уцепились, их оттаскивают, у ребят истерика! Это напоминало документальный фильм о 1930-х, когда детей «врагов народа» грузили в товарные вагоны и вывозили в Сибирь.
Любе тогда все-таки удалось отбиться. Какое продолжение эта детективная история имела бы, трудно сказать, если бы в ситуацию не вмешались сотрудники криминальной милиции по делам детей, ставшие на защиту Елфимовых. Скандал выплеснулся на страницы газет, которые запестрели призывами спасти мать-героиню от чиновничьего произвола.
— Мы отказались выполнять незаконное, на наш взгляд, постановление об отобрании ребят, — замечает Анна Пантак, начальник криминальной милиции по делам детей Днепровского РОВД города Херсона. — Елфимовы, конечно, очень бедные, но разве за это следует наказывать? Практика изъятия детей из семьи без малейших попыток помочь родителям справиться с проблемами — разве такое допустимо?
Люба сама выросла в семье, где было 7 братьев и сестер. Вышла замуж, и на свет появились один за другим трое ребятишек — жили супруги дружно, не бедствовали. Когда муж неожиданно погиб, у молодой вдовы не было страха, что не поднимет детей. Работящая, она при любых раскладах привыкла надеяться на себя. Шло время, и женщина сошлась с односельчанином, от которого родила еще шестерых.
— Эта огромная семья жила с Любиной мамой-пенсионеркой, — рассказывает Анна Пантак. — И хотя Анатолий Олейник, отец шестерых младших, принимал участие в воспитании деток, жил с женой одной семьей, официальный брак с ним Люба не зарегистрировала. Возможно, посчитала, что статус матери-одиночки выгодней. Хотя практической хватки у нее нет абсолютно, — пенсию на своих троих старших по утрате кормильца не оформила, о существовании других льгот даже не подозревала. Мы ей юридически посодействовали, и ручеек государственной помощи в семью немножко увеличился.
В 2011-м Толя с Любой рассорились после того, как муж явился домой изрядно выпившим. Супруга выставила его за порог. Разгневанный мужчина «стукнул», куда надо. Мол, так и так, моя сожительница «детские» деньги, которые получает от государства, тратит не по назначению. Если б Олейник знал, чем обернется для них всех его скоропалительная жалоба! «Сигнал» пришли проверить специалисты службы по делам детей Днепровского райисполкома Херсона.
— Я раньше думала, что они ходят по неблагополучным семьям, и не могла даже предположить, что увижу их на пороге своего дома, — разводит руками Люба.
Между тем, защитникам прав детей мгновенно удалось установить нецелевое использование «детских» денег.
«Разве это мэр тебе детей наделал?!»
Несмотря на многодетность, Люба из года в год с ранней весны до поздней осени работала в поле, поэтому заподозрить ее в том, что часто рожает из-за желания жить за счет детей, трудно.
— У нас разделение труда: Толик отвечает за грядки, сад и живность, а я нанимаюсь к фермерам, чтобы хоть немножко заработать, иметь какую-то копейку, — объясняет Елфимова. — Вот только прошлый год стал исключением: решила заняться «бизнесом», в который «инвестировала» 7 тысяч гривен детских денег. Закупила крупную партию орехов. Нас ведь много, предполагала, будем все чистить орехи, торговать на рынке. Но коммерция не получилась, семья понесла убытки.
— А в чем дело? Почему не получилось?
— Резко поменялась ситуация, цены на орех упали. Но мы не так чтоб уж очень проиграли, ведь целую зиму печку топили скорлупой. Да и дети так уже наелись орехов, что видеть их не могут. Факт, тем не менее, остается фактом: профукала детские пособия, органы опеки и прицепились, стали показывать зубы.
После смерти мамы-пенсионерки на дом, где жила эта семья, стали претендовать наследники — многочисленные Любины сестры и братья. И хотя закон на ее стороне (малолетних никто не имеет права ни выписать, ни выгнать), существует масса способов выкурить жильцов из родных стен: кто-то выбил Елфимовым окна в самый канун зимы.
— У нас с Любочкой есть и свой собственный дом, купленный в этом же селе, — горячится Анатолий. — Но когда я провел туда свет, вложил кучу денег в переустройство, хозяйка-продавец стала требовать доплату. Есть расписка, что мы заплатили ей тысячу долларов, она же теперь, пользуясь тем, что документы не были вовремя оформлены, требует еще 4 тысячи. Шантаж, скандалы! Получается, мы остались без крыши над головой. Пришлось временно вселиться в хату, которую человек заложил под банковский кредит, но погасить его не смог и потерял жилье. Банк за 150 гривен в месяц разрешил квартироваться, даже предлагал выкупить, но хата очень маленькая, нам в ней тесно.
— Я стала в очередь на жилье в Херсонском горисполкоме еще в то время, когда у меня было только трое старших, — вспоминает Люба. — Шло время, семья выросла, дай, думаю, наведаюсь в мэрию, поинтересуюсь, что там да как. Но охранник меня дальше порога не пустил. «По какому, спрашивает, вопросу?». Объяснила. «Тебе что, мэр этих детей делал? Нарожают — и скорей давай им жилье! Пошла отсюда». В слезах домой возвращалась и унижаться больше не захотела.
Все это и сложилось разом: плохие бытовые условия, плюс дети едят картошку, а не мясо и апельсины, спят все вместе на раскладных диванах, а не в отдельных кроватках, к тому же, у мамы нет комплектов белья для каждого ребенка. Дальше взялись за калькулятор, посчитали и сделали вывод: детей у матери нужно забрать.
— А может, просто попытаться найти, на чем спать ребятишкам? — рассуждает Анна Пантак. — Мы пошли этим путем. Стали искать спонсоров в надежде решить проблему по-человечески, без применения карательных мер. Ведь изоляция малолетних от родителей — крайность, это против интересов самих детей. Но районная служба стояла на своем: изымаем их из лучших побуждений!
Обращаемся за комментарием ко второй стороне конфликта.
— Нас обвиняют в том, что решение забрать детей из семьи — незаконное. Это не так, — утверждает Наталья Драчук, заместитель председателя комиссии по делам детей Днепровского райисполкома города Херсона. — Приехали, помню, к Елфимовым зимой, на улице 15 градусов мороза, но теплой одежды у ребят нет. На целую ораву, представьте, всего один горшок. Дети спят по двое, а то и по трое. Хотя помощь мама получает немалую — 6—7 тысяч гривен в месяц: если правильно спланировать, то хватит на все. У детей еще и педикулез. В наше-то время! Раз милиция отказалась нам помочь в отобрании, пришлось обратиться в суд — направили туда исковое заявление, чтобы с точки зрения закона решить, кто же прав. Впрочем, суд — дело неспешное, а как зимовать? Ясно ведь, что дети оказались в сложной жизненной ситуации, которая угрожала их здоровью, а может, и жизни. Поэтому было принято решение поместить всех в детскую больницу: там мальчиков и девочек обследовали, после чего направили в различные санатории. Что касается нецелевого использования «детских» денег, то выяснить это можно только в рамках уголовного дела, но нам в его возбуждении отказали. Неблагополучие же этой семьи подтверждается, кроме прочего, и таким фактом, как долги в местном магазине. Мама Люба еще ведь и социально ленива: с 2001 года ни разу не явилась в отдел по жилью, хотя претендует на улучшение жилищных условий. Мы получили ходатайство о присвоении Елфимовой почетного звания матери-героини, но не стали этого делать. Почему? Наши сотрудники принесли в больницу книжки-раскраски и фломастеры, так Любины малыши не знали даже, как ими пользоваться, мама не развивает детей. Старшим вообще приходится пропускать уроки, они дома за нянек. А ведь «мать-героиня» — это почетное звание, и такая родительница во всем должна быть примером. И еще одно «но». Рядом с Любой — Анатолий, который не отказывается от детей, так какая же она мать-одиночка? Но закон не дает нам права приостановить этот вид помощи. Мы даже не можем в суд подать, чтобы там рассмотрели вопрос по существу. Только сам Анатолий официально должен признать: да, я отец, но это повлечет финансовые потери для семьи. Поэтому пара и живет гражданским браком. Скоро у Елфимовых, кстати, родится десятый малыш.
— Если через суд удастся забрать детей, то при рождении десятого Любовь Петровна получит не сто тысяч гривен, как полагается, а только 25 (именно такую государственную помощь роженицы получают при появлении на свет первенца). Экономите бюджетные деньги?
— А почему нет? Государственную копейку надо беречь.
— На каком этапе сейчас дело в суде?
— Мы просили рассмотреть наш иск быстрее, но судебные перипетии затянулись, было уже несколько заседаний. Надеемся, выиграем. Что тогда? Совсем маленькие пойдут в дом ребенка «Малютка», кто чуть постарше — в детдом «Теремок», а школьники — в интернат. Правда, сначала всем придется пройти через приют, где детей осмотрят, освидетельствуют.
— Неужели им будет лучше, чем дома?
— Без мамы, конечно, плохо, но зато там чисто, будут накормлены. Дома же едят одну картошку. Даже в больницу мама им приносила ее жареную — мол, дети без «деликатеса» жить не могут, доктора были в ужасе. Ни мяса, ни рыбы, ни апельсинов, ни соков у Елфимовых нет, холодильник постоянно пустой. Хотя дети…— ну вот Бог дает! — очень-очень хорошие! Спокойные, отзывчивые, воспитанные, здоровые. И даже мордашки у них чудесные, прямо ангельские.
— Так, может, семье стоит просто помочь?
— Городской бюджет нищий, у нас не работает ни одна программа социального направления, детская в том числе. Да и пока мы отбираем ребят не насовсем. Пройдет полгода-год, и если мама исправится, разберется с жилищным вопросом, с иными проблемами, возможно, и восстановит свой статус.
«Люба — мама хорошая»
— Любовь Петровна немного инфантильна, — соглашаются в районной криминальной милиции по делам детей. — Она не боец по характеру, не может за себя постоять. Но неужели из-за этого лишать ее родительских прав?!
— У меня тоже когда-то в детстве завелись вши, ну и что? — пожимает плечами майор милиции Анна Пантак. — Следовало меня в детдом отдать? А заживет ли у ребенка душевная травма, нанесенная такими «воспитательными мерами» в отношении пусть даже и проштрафившейся в чем-то матери?
В селе, где живет семья, на случившееся смотрят по-разному.
— Ну зачем их рожать и рожать, если даже тех, что уже есть, кормить нечем? — не скрывает возмущения молодая тучная крестьянка, свое имя она назвать отказывается. — В самом деле, доит Любка государство. Ну разве нет?
— С каких это пор бедность стала причиной, чтобы у матери позабирали детей? — возмущается пенсионер Сергей Иванович. — Тут что-то другое. Что? Мы сейчас в демографической яме. Обойдите весь Херсон в поисках малыша без отягчающего наследства — ну чтобы не от алкоголиков или наркоманов. Не найдете. Поэтому бездетные родители согласны платить за таких малышей, как у Любы и Толика, огромные деньги. Может, здесь собака зарыта?
— Моя дочь живет в Николаеве, — присоединяется к нашему разговору моложавого вида пенсионерка. — По соседству у нее пьющая одинокая женщина, мать троих деток. Нашла недавно кавалера, вчерашнего зека. После этого жизнь наполовину сирот, и без того невеселая, превратилась в ад — с избиением, изнасилованием и прочей уголовщиной. А разве в Херсоне таких случаев мало? Но опекунские службы их не видят. Эти дети ни им, никому вообще не нужны. А тут, пожалуйста, нашли «неблагополучных»!
Большинство же моих собеседников разговор о Елфимовых моментально сводили к деньгам: неужели правда, что за десятого ребенка Люба получит сто тысяч? «Ну миллионерша!» — качали меркантильные сельчане головами. Цифра с несколькими нулями вызывала у всех головокружение, ведь зарплата здесь составляет в лучшем случае тысячу гривен в месяц.
…«Миллионерша» же тем временем возилась с грязным бельем. К моменту моего приезда весь двор уже был завешан штанишками и колготками, но в тазу еще отмокало несметное количество одежды.
— Машинка стиральная у нас есть, но как ей работать, если вода — в огороде, за 50 метров? — объясняет Анатолий.
Родители о тревожной ситуации с отобранием детей в присутствии малышни говорить отказываются.
— Они и без того напуганы, что-то предчувствуют, — вздыхает Люба. — Спрашивают: «Мам, а почему тебя государство не любит?». Видят, что мы чиновниц в дом не пускаем, прячемся. Ну и решили: не любит.
Старшие дети — 8-летняя Жанна, 10-летняя Марина, 12-летняя Инна, 14-летняя Юля и 16-летняя Таня — не вернулись еще со школы. Самый маленький, Владик, заметив во дворе чужих, подбегает и просится к маме на руки, ему всего полтора годика. Трехлетняя Ксюша тянет Любу за юбку: «И меня возьми!». Пятилетняя Алина крутится рядом, а шестилетний Никита по-взрослому за всем наблюдает. Когда он улыбается, моментально забываешь и про отсутствие в их доме достаточного количества постельного белья, и про пустой холодильник.
— Разве апельсины могут заменить маму? — резко поворачивается ко мне Анатолий.
— Ну-ну, тише, не нужно скандалить, — успокаивает его супруга.
— Да что «тише»? — возмущается хозяин. — А вдруг придут и заберут всех сразу?
— Я не отдам! — покрепче прижимает к себе Вадика женщина. — Просто не отдам, и все. Ну не станут же стрелять!
Людмила ТРИБУШНАЯ, "Новый День"