В июне этого года Новокаховский городской суд Херсонской области вынес приговор по необычному делу. С 2009 по 2010 год 30-летняя Юлиана Кедровская, будучи старшим следователем Новокаховского горотдела милиции, фальсифицировала уголовные дела по обвинению граждан в торговле наркотиками. Следственные действия с подозреваемыми Кедровская не проводила. Вместо этого она подделала протоколы и другие процессуальные документы. В них фигурируют вымышленные свидетели и понятые. Фальсифицировать уголовные дела следователю Кедровской помогали ее коллеги и адвокат, назначенный для защиты интересов одного из подозреваемых.«Обрати внимание на даты протоколов допросов. Наверняка их писали, пока ты сидел в СИЗО»
«ФАКТЫ» не раз рассказывали, как правоохранители ради показателей раскрытия преступлений отправляют невиновных людей за решетку. Судя по материалам множества уголовных дел, наиболее часто этим грешат сотрудники отделов по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Однако случай, о котором идет речь, поражает особой циничностью.
— В июле 2010 года я пришел с работы домой пообедать, — рассказывает 34-летний Виталий Сереженков (на фото). — Пожарил яичницу, сделал салат из помидоров. Стояла жара, в квартире было душно, и я вышел на улицу. Сел возле подъезда, закурил. Смотрю: подъезжает иномарка, из нее выходят двое мужчин. Один из них подошел ко мне: «Не скажешь, до которого часа работает парикмахерская?» Я оглянулся: прямо за моей спиной вывеска салона красоты, на ней указано «время работы с 9.00 до 19.00». Еще подумал: чего он спрашивает? Зрение плохое, что ли? Поворачиваюсь, чтобы ответить, а возле меня уже трое мужиков стоят. В секунду скрутили, заломив руки, и повели в мою квартиру.По дороге пытаюсь выяснить: мол, в чем дело? «Узнаешь», — говорят. Зашли в квартиру, пригласили понятых, соседей. Милиционеры предложили мне добровольно отдать им наркотические средства и вырученные от их продажи деньги. Я опешил: «Какие наркотики? Вы меня с кем-то перепутали!» Начался обыск. Пока я и соседи-понятые стояли в коридоре, милиционеры что-то искали в квартире. И нашли. Сто восемьдесят гривен в фарфоровой вазочке на кухне — там мама всегда кладет деньги. И два бумажных пакета с табаком на балконе.
После этого меня отвезли в изолятор временного содержания. Я понимал, почему именно меня выбрали на роль «наркоторговца». Дело в том, что ранее я был судим. В 2001 году по глупости ввязался в драку, в которой погиб человек. Получил 11 лет лишения свободы. За примерное поведение выпустили на три года раньше срока. Вернувшись домой, я пошел работать на стройку и начал жизнь с чистого листа. Меньше всего хотелось попасть обратно в тюрьму. Кто это пережил, поймет меня… Надеялся, что в ходе следствия смогу доказать свою невиновность. Однако шли месяцы, а меня даже не водили на допросы. Следователь тоже почему-то не приходил в СИЗО. И лишь в конце 2010 года я узнал, что скоро по моему делу начнется суд.
Меня часто перевозили из одного следственного изолятора в другой: Херсон, Кривой Рог, Цюрупинск… Однажды разговорился с соседом по камере. Саша Максимов, как и я, житель городка Новая Каховка. Он рассказал, что в июне 2009 года милиционеры вломились в его квартиру, разбив окна. В это время там находились Сашины друзья и его девушка. Во время обыска в квартире нашли марихуану. Саша объяснил, что не знает, как наркотики попали в его квартиру. Ни он, ни его друзья наркотические вещества не употребляют. Однако милиционеры заявили, что он наркоторговец, чему у них есть доказательства. После этого Сашу отвезли в СИЗО.
Выяснилось, что уголовные дела против нас ведет один и тот же следователь — Юлиана Кедровская. Саша сказал, что все материалы по его делу сфабрикованы. Об этом он узнал, когда его доставили в суд и позволили ознакомиться с документами. «Когда тебя привезут в суд, попроси почитать материалы дела, — посоветовал мне Саша. — Обрати внимание на даты протоколов допросов. Наверняка их писали, пока ты сидел в СИЗО».
«Мой коллега признался в суде: его угрозами заставили дать показания, будто бы я торгую наркотиками»
— И вот привозят меня в суд, — продолжает Виталий Сереженков. — Я с ходу заявил судье, что ни разу не был на допросе и не подписывал никаких бумаг. Начали разбираться, изучать документы, опрашивать свидетелей. В суде дал показания и мой бывший коллега. Оказывается, перед моим арестом к нему пришли два милиционера и угрозами заставили оговорить меня. Будто бы я торгую наркотиками. Протокол допроса со лживыми показаниями моего коллеги составила та же следователь Кедровская.
Да и вообще, как выяснилось в суде, дело против меня шито белыми нитками. Согласно обвинительному заключению, я дважды продал наркотики «засекреченному оперативному работнику»: в мае и в июле 2010 года. Однако милицейские документы об осуществлении закупки наркотического вещества датированы одним днем.
Если верить материалам дела, в июне 2010 года я скрывался от правоохранительных органов. Имеются два рапорта сотрудника Новокаховского горотдела милиции Богомазюка. Якобы он дважды наведывался в мою квартиру и установил, что я там не проживаю (а в суд пришли мои соседи и подтвердили, что в указанное время я находился дома!). Но поскольку меня «не нашли», то объявили в розыск.
Когда меня задержали, я попросил предоставить адвоката. Но мою просьбу проигнорировали. И вдруг в суде выясняется, что адвокат… у меня был! Его подписи стоят на всех протоколах. Адвокат Виталий Самсон указал, что его подзащитный, то есть я, отказался подписывать процессуальные документы. Когда Самсона вызвали в суд, он нагло соврал, что будто бы я присутствовал во время следственных действий. Уже потом адвокат оправдывался: дескать, его ввели в заблуждение. Следователь Кедровская представила ему молодого мужчину, назвав моим именем. Тот отказался подписывать документы, и Самсон это засвидетельствовал".
Суд разослал запросы в следственные изоляторы, где содержался Виталий Сереженков. И получил ответы: в период проведения досудебного следствия мужчина ни разу не покидал места содержания под стражей! Ни следователь, ни адвокат его не посещали. После этого Новокаховский городской суд Херсонской области вынес постановление: донести до сведения начальника горотдела милиции о допущенных его подчиненными грубых нарушениях уголовно-процессуального законодательства. Также суд поручил прокурору города провести дополнительное расследование по этому делу. Сотрудники прокуратуры попытались обжаловать постановление. Мол, к чему эти разбирательства? Ведь вина подсудимого, дескать, очевидна. Однако суд не удовлетворил апелляцию прокурора и настоял на проведении дополнительного расследования.
Вскоре Новокаховский городской суд вынес еще одно постановление. В деле подсудимого Александра Максимова, обвиняемого в хранении и сбыте наркотических средств, выявили множество нарушений. Как и Виталия Сереженкова, Максимова ни разу не вывозили из следственного изолятора. Следователь Кедровская тоже в СИЗО не появлялась. Тем не менее уголовное дело против Максимова было передано в суд. Там выяснилось, что процессуальные документы подделаны. И суд постановил: прокурор должен решить вопрос о возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц Новокаховского горотдела милиции.
Уголовное дело против следователя Кедровской возбудили в июле 2011 года. Подсудимый Сереженков буквально засыпал жалобами все инстанции. Дело сдвинулось с мертвой точки только после того, как мама Виталия вместе с родственниками других жертв обноновцев провели акцию протеста возле Генеральной прокуратуры, Верховного суда и Верховной Рады Украины. К тому времени стало известно, что следователь Кедровская сфальсифицировала уголовное дело против еще одного жителя Новой Каховки. Владимира Огиевича тоже обвиняли в незаконном сбыте наркотических средств. Как показала экспертиза, следователь подделала подписи Огиевича на процессуальных документах.
«Если признаешь вину, получишь только три года. С прокурором области все согласовано»
В ходе следствия выяснилось, что Юлиана Кедровская вписывала в протоколы имена несуществующих свидетелей и понятых. В некоторых случаях следователь приглашала для проведения следственных действий реальных людей. Но обманывала их, представляя вместо Сереженкова и Максимова других лиц (скорее всего, роль подозреваемых исполняли сотрудники Новокаховского горотдела милиции). Случалось, что следователь вписывала имена уже задействованных в следственных действиях понятых в документы (например, материалы экспертиз) и подделывала их подписи.
Юлиану Кедровскую обвинили в злоупотреблении властью, служебном подлоге и подделке документов. Поскольку подсудимая полностью признала свою вину и раскаялась, ей назначили мягкое наказание: пять лет лишения свободы с испытательным сроком на три года. Кроме того, Кедровскую лишили звания капитана милиции и на три года запретили занимать определенные должности.
— Мы с Сашей Максимовым подали иски о возмещении морального ущерба — по полмиллиона гривен каждому, — говорит Виталий Сереженков. — Но иски не удовлетворили. По мнению судьи, мы не имеем права на возмещение ущерба — именно так написано в приговоре. Мы надеялись, что после оглашения приговора Кедровской нас отпустят на свободу. Однако правоохранительная система не хочет признавать свои ошибки. Перед вынесением приговора со мной неоднократно беседовал судья. Уговаривал признать вину. «Если признаешь, получишь только три года, — убеждал он. — С прокурором области все согласовано». Я отказался. Сказал, что буду бороться до последнего.
— Со мной тоже провели беседу, и я согласился на сделку, — признается подсудимый Александр Максимов (на фото). — Прокурор сказал: дескать, получишь всего пять лет. Я подсчитал: отсидел уже почти четыре года. Значит, через год с небольшим выйду на свободу. А если буду бороться за правду, как Виталик, могу просидеть здесь до смерти. Кстати, третий из нашей «компании», Владимир Огиевич, умер, так и не дождавшись оправдательного приговора.Новокаховский городской суд признал Виталия Сереженкова виновным, назначив ему наказание в виде шести лет лишения свободы с конфискацией имущества. По мнению суда, неоспоримыми доказательствами вины Сереженкова стали (данные заочно) показания «засекреченного оперативного работника», который якобы дважды покупал у Виталия наркотики. А также обнаруженные в квартире Сереженкова меченые купюры, выделенные из спецфонда МВД Украины для проведения оперативно-розыскных мероприятий.
— Так меня наказали за строптивость, — вздыхает Виталий. — Напомню: в квартире нашли деньги, принадлежавшие моей матери. Видимо, меченые купюры приобщили к материалам дела позже. Я просил, чтобы оперативного сотрудника по фамилии Крот, якобы покупавшего у меня наркотики, вызвали в суд и допросили в моем присутствии. Однако из милиции пришел ответ: мол, нельзя, это засекреченный работник. В суде зачитали письменные показания Крота. Он настаивал, что я продал ему три грамма марихуаны и психотропное вещество. Уголовные дела против меня, Саши Максимова и Юлианы Кедровской слушал один и тот же судья. Я неоднократно просил назначить другого судью, но мои ходатайства отклонили.
Сейчас Виталий пытается оспорить вынесенный ему приговор, а также добивается, чтобы адвоката Самсона и сотрудников милиции, причастных к фальсификации уголовного дела, привлекли к уголовной ответственности.
— Проблема в том, что мне не хватает юридических знаний, — жалуется Виталий Сереженков. — Фактически я вслепую сражаюсь со стаей матерых волков.
«ФАКТЫ» попросили прокомментировать ситуацию начальника Управления МВД Украины в Херсонской области Валерия Литвина.
— К сожалению, иногда ошибаются и сотрудники милиции, — говорит Валерий Литвин. — Следователь Кедровская искренне раскаялась в совершенном преступлении и понесла, на мой взгляд, суровое наказание. Кстати, ее махинации выявили сотрудники нашей службы внутренней безопасности. Кедровская объяснила, что не справлялась с огромным объемом работы, вот и решила схитрить. Ее тут же уволили из органов.
Тот факт, что некоторые материалы уголовных дел были подделаны, не означает, что подозреваемые не совершали преступлений вообще. Их вина была доказана в ходе следствия. Все мужчины были ранее судимы (умерший Владимир Огиевич к уголовной ответственности не привлекался. — Авт.). Обычно заключенные не признают свою вину, на ходу сочиняя сказки, как стали жертвами милиции. Не стоит им верить.
Однако статьи и телесюжеты в херсонских СМИ заставляют задуматься о масштабах проблемы. В июле этого года взбунтовались жители поселка Чаплынка, устроив митинг против местных правоохранителей. По словам людей, пятеро жителей Чаплынки стали жертвами сотрудников службы БНОН. Им подбросили наркотики и обвинили в наркоторговле. Последней каплей, переполнившей чашу терпения селян, стало задержание торговца на местном рынке. Люди ручались за его невиновность. Рассказывали, что семьям ранее арестованных «наркодилеров» предлагали закрыть уголовные дела, если они заплатят 20 тысяч долларов.
— Я провела расследование противозаконной деятельности сотрудников отделов по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, проанализировала более тридцати уголовных дел, — рассказывает журналист херсонской газеты «Вгору» Наталья Бимбирайте. — Милиционеры действуют по одной и той же схеме: «засекреченные оперативники» якобы закупают у человека наркотики. Потом во время обыска наркотическое вещество находят у подозреваемого. И все — жертву отправляют за решетку.
Очень часто в делах фигурируют одни и те же фамилии понятых. Были случаи, когда подсудимые доказывали: контрольная закупка наркотиков, якобы совершенная накануне их задержания, нигде не была зарегистрирована, и средства на нее не выделялись. Говорят, что правоохранители так зарабатывают: подкидывают наркотики, задерживают людей, а потом требуют откуп. Если денег нет — делу дают ход.
Со мной часто связываются те, кто сейчас находится в СИЗО. Чаще всего, это жители Каховки, Новой Каховки, Генического и Чаплынского районов. Люди сидят в следственных изоляторах по два, по три, а то и по пять лет. Недавно частный предприниматель из Каховки рассказал, как угодил в СИЗО. Однажды он не занес милиционерам дань. И те ему отомстили — подкинули наркотик.
Если в ходе судебного процесса дело против «наркодилера» рассыпается, правоохранители предлагают подсудимому сделку. Мол, признай вину и получишь три года, два из которых уже отсидел. Многие так и делают, потому что не верят в справедливость. У меня до сих пор стоит перед глазами лицо женщины, чей сын отбывает наказание за торговлю наркотиками. Она сказала: «Можно обратиться к матерям? Берегите своих детей. В нашей стране очень легко угодить за решетку, а выйти оттуда — очень трудно».
Ирина КОПРОВСКАЯ, «ФАКТЫ»