Дело против Ильми Умерова является тревожным сигналом, считают российские юристы. Руководитель информационно-аналитического центра «Сова» (Москва) Александр Верховский предполагает начало новой волны репрессий. «Пока это «штучный продукт» (дела по статье 280, часть 2 Уголовного кодекса России – КР), но это старт. Хотя кампания вряд ли будет разворачиваться быстро, так обычно у нас в России происходит», – сказал Верховский в комментарии Крым.Реалии. Он напомнил, что первым по обвинению в сепаратизме был татарский активист Рафис Кашапов. В его деле ключевой была тема аннексии Крыма. Кашапов был осужден в 2015 году к 3 годам заключения за призывы к нарушениею территориальной целостности России и возбуждение ненависти к определенным социальным группам. Активист в одной из социальных сетей выступил против агрессии России на Донбассе и оккупации Крыма. Кашапов много лет позиционирует себя как оппонент российских властей и был ранее осужден за статьи против христианизации татар Поволжья российским государством.
Осенью 2015 года Петрозаводский суд приговорил к штрафу в 30 тысяч рублей депутата одного из местных советов Карельской автономии Владимира Заваркина по той же статье «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ». На одном из митингов депутат заявил, что если центральным российским властям нет дела до Карелии, то можно рассмотреть возможность присоединения ее к Финляндии. Этого оказалось достаточно для приговора. В Краснодарском крае была осуждена на 2 года колонии-поселения гражданская активистка Дарья Полюдова, которую обвинили в экстремизме и сепаратизме за одиночный пикет и записи в социальной сети с призывом осуществить в России революцию по образцу украинской Революции Достоинства. Кроме того, Полюдовой инкриминировали запись в соцсети, где она предлагала использовать против режима Путина его метод поддержки сепаратистов в постсоветских государствах. Активистка утверждала, что многие жители Кубани считают своей родиной Украину.
В открытом доступе нет информации о количестве осужденных в России по обвинению в сепаратизме. Такие судебные дела, по словам московского адвоката Дмитрия Сотникова, знакомого с системой политических преследований в России и в Крыму, учитываются в общей статистике по «экстремистским» статьям.
«За 2015 год было рассмотрено 676 дел экстремистской направленности, куда вошла и статье 280 часть 1 УК РФ. Всего было рассмотрено 966 416 дел. 77 дел окончить за 2015 гд. не успели, обвинительный приговор был вынесен по 554 делам», – отметил Сотников со ссылкой на данные Судебного департамента при Верховном Суде России.
Об особенностях выдвинутых против него обвинений и о своем отношении к ним Ильми Умеров рассказал Крым.Реалии.
– Ильми-агъа, кто ведет Ваше дело?
– Дело ведет ФСБ, следователь старший лейтенант Скрипка Игорь Анатольевич. 12 мая, помните, было несколько обысков одновременно в Бахчисарае. В этот же день вечером, около 16 часов, ко мне пришли двое, один из республиканского ФСБ, отдел по борьбе с экстремизмом, а второй – начальник местной полиции Бахчисарайской. Я их пригласил в дом, угостил чаем, пока переодевался, готовился, они пришли с повесткой, в которой меня пригласили на допрос. Я еще пошутил, что если бы позвонили, я бы сам приехал. Но когда мы вышли, чтобы ехать в Симферополь, оказалось, что там еще пять машин стоит, на улице, в том числе с омоновцами. И вот такой кавалькадой в пять машин, в которой ехали фсбшники, полицейские, представители спецназа, уехали в Симферополь, где меня ознакомили с постановлением о возбуждении уголовного дела, в котором я был обозначен как подозреваемый. Потом принесли решение суда на обыск, и такой же кавалькадой, потом к ней добавился один КАМАЗ с беркутовцами, человек 30-40 было, вооруженных автоматами в балаклавах, приехали ко мне домой, перепугали всех соседей. Начали собираться люди, пока шел обыск собралось триста-четыреста человек. Во время обыска они ничего не изъяли, видимо, того, что их интересовало, не оказалось. Вначале спросили есть ли запрещенные предметы, оружие, наркотики, я сказал, что нет, обыск это подтвердил. Я их сам просил: приглашайте по телефону, я буду приезжать. Просил, чтобы эти устрашающие вещи всякие на улицу опять не возить. Потом, 19 мая, уже по телефону пригласили на второй допрос. Кстати, на первом допросе я отказался давать показания. По российским законам есть такое право, статья 51-я конституции. На втором допросе предъявили обвинение по статье 280 часть вторая. Меня обвиняют в том, что я публично с использованием интернета призывал к нарушению территориальной целостности Российской Федерации – ни много, ни мало, так звучит статья.
В постановлении идет ссылка на передачу на телеканале АТR 19 марта, где я был в эфире с Гульсум Халиловой, это был сорокаминутный эфир на крымскотатарском языке. У меня поменялся статус, я не подозреваемый, а обвиняемый. Следующий допрос будет, когда будет готов перевод, по крайней мере, они так мне объяснили, и экспертиза этого перевода, что там действительно содержатся призывы к нарушению территориальной целостности… Я думаю, что перевод у них есть, но они меня еще с ним не ознакомили. В постановлении есть ссылки, что я где-то сказал, что Крым должен вернуться к Украине, где-то сказал, что не признаю юрисдикцию Российской Федерации в Крыму.
– Вы признаете эти обвинения?
– На самом деле, просто у нас разные взгляды на то, что называется юрисдикцией в Крыму. Я считаю Крым Украиной, и не только в упомянутом интервью, но и во многих других об этом говорил, что Российская Федерация должна уйти из Крыма, Луганска и Донецка, вывести все свои войска и восстановить территориальную целостность Украины. Это они нарушили территориальную целостность Украины и России, я ее не нарушал и не призывал нарушать. Для меня Российская Федерация в ее собственных границах – нормальное явление, я никогда не призывал ее нарушать. Но Крым я не считаю и не считал Российской Федерацией. Потому что все, что было связано с подготовкой к так называемому референдуму, введение войск, оцепление воинских частей, проведение сессии Верховной Рады Автономной республики Крым под дулами автоматов – это все правда. Потом референдум под прицелом, потом присоединение к России решением Госдумы двух регионов – Севастополя и республики Крым, все это – незаконные действия с точки зрения украинских и международных законов. И все, что потом происходило, основываясь на этом присоединении, я считаю незаконным. Это формирование структур власти, проведение выборов сентябрьских в 2014 году, это все незаконные действия, за которые предстоит нести ответственность.
– То есть Вы стоите на своем, от своих слов не отказываетесь?
– Пока дело до суда не дошло, на втором допросе я также не давал показаний. Я сказал – вы все подготовьте, передайте в суд, а уже в суде я буду думать, как защищаться, какие доводы приводить. Это еще время покажет.
– После того, как Ваш статус изменился и Вы стали обвиняемым, как это отразилось на Вашей свободе действий?
– 12 мая, перед тем, как ехать на обыск, я дал подписку о невыезде. Я не могу выезжать за пределы Крыма. Раньше я мог выехать на материковую Украину или на материковую Россию, когда-то в Казань ездил, в Москву ездил, а теперь выезжать не могу.
– Вашу общественную активность как-то ограничивают? Требуют не участвовать в мероприятиях, не выступать?
– Нет, таких требований не было. Я остаюсь членом Меджлиса, там своя история, 26 апреля суд принял решение о запрете деятельности Меджлиса и признание его экстремистской общественной организацией или объединением.
– Признание Меджлиса экстремистской организацией может повлиять на исход Вашего дела, как считаете?
– Ну, если это будут привязывать (к моему делу – КР). Конечно, может осложнить, а может вообще не будут его привязывать. Это будет зависеть от того, когда будет происходить суд и от того, на какой стадии будет рассмотрение вопроса по Меджлису. Мы же сейчас готовим апелляцию. Адвокаты должны за эти 2-3 дня ее сдать. Сегодня ее готовили, завтра – послезавтра они должны подать на апелляцию.
– На материковой Украине складывается впечатление, что репрессии против крымских татар в Крыму усиливаются. Вы так не считаете?
– Решение суда о запрете Меджлиса было в преддверии годовщины депортации. Была определенная «накрутка». В Молодежном после пятничного намаза задержали больше ста человек. Потом в Евпатории задержали 25 человек. Потом в Бахчисарае проводили одновременно 6 обысков, вернее, 5 обысков днем и шестой у меня вечером. Задержали 4 человека по делу «Хизб ут-Тахрир», на следующий день, 13 мая, суд их арестовал на 2 месяца. Теперь у нас по делу «Хизб ут-Тахрир» – подготовка террористической организации, очень серьезная статья, которая предусматривает от 10 до 20 лет лишения свободы тем, кто участник, а для организаторов – до пожизненного лишения свободы.
– Раньше у Меджлиса с «Хизб ут-Тахрир» были напряженные отношения. Сейчас в связи с репрессиями против крымских татар изменилась ситуация?
– Да, у нас были претензии к «Хизб ут-Тахрир», это касалось их негативного отношения к адетам (обычаям – КР). Так было потому, что молодые люди, нахватавшись поверхностных знаний по исламу, могли жестко критиковать старших, своих родителей, вместо того, чтобы терпеливо обучать их религии. Сейчас мы воспринимаем их как крымских татар, как мусульман, которых преследуют. Я посещал семьи, знаю некоторых, это обычные люди, мусульмане, нет никаких подтверждений их отношения к политической или общественной деятельности.
– Какие прогнозы по Вашему делу дают адвокаты?
– Я был на допросах в сопровождении Эмиля Курбединова и Джемиля Темишева. Адвокаты считают, что суд должен проявить снисхождение и назначить наказание, не связанное с лишением свободы, из-за состояния здоровья и возраста. Я привязан к лечению, вынужден постоянно принимать препараты, у меня есть несколько заболеваний, которые требуют постоянного приема лекарств, ну и мне под 60. Пока в этом постановлении о возбуждении уголовного дела речь идет только об одном эпизоде. Посмотрим, как будет.
Между тем, по словам адвоката Дмитрия Сотникова, в политически мотивированных делах российские суды могут и не принимать во внимание такие смягчающие обстоятельства, как возраст и состояние здоровья. В качестве примера он привел дело 73-летнего украинца Юрия Солошенко, который страдает рядом тяжелых заболеваний, но несмотря на это был осужден российским судом по сфабрикованному обвинению в шпионаже на 6 лет заключения.