Прекращение сообщения с Крымским полуостровом, отключение ему света и некоторые другие ограничения вызвали в обществе совершенно диаметральную реакцию: от радостного «так им и надо» и до категорического невосприятия под лозунгами «мы режем последнюю нить» и «там же есть и наши люди»Истина, видимо, как всегда где-то посредине, однако если мы уж поставлены перед свершившимся фактом, то давайте хотя бы посмотрим, какие плюсы и минусы мы можем ожидать от транспортной блокады для полуострова и всей Украины вообще.
Во-первых, я категорически отметаю мысль о том, что без света крымчане вдруг — извините за каламбур — прозреют, возненавидят Путина, а по утрам патрули на улицах Автономной Республики только лишь будут собирать трупы «вежливых людей», рискнувших выйти на негостеприимные улицы ночью в одиночку.
Как можно со свихнутыми мозгами терпеть бесконечно, можно увидеть в классическом фильме Ромма «Обыкновенный фашизм», когда в кадрах немецкой кинохроники семья с улыбками устанавливает на руинах своего только что разбомбленного дома плакат «Наши стены разбиты, но сердца — нет». Да и можно вспомнить разочарование английского генерала, который убедился, что даже полностью сожженный Дрезден никоим образом не поколебал верность фюреру. «Кажется, гестапо они боятся больше, чем наших бомб», - с удивлением говорил он. Хотя дело, разумеется, было далеко не только в гестапо.
Ромм в своем фильме применил, кстати, еще один прием: сравнил лица немцев в кадрах хроники разного периода существования Рейха. Они по ходу менялись от эйфорически-радостного 30-х годов до упрямо-сосредоточенного 40-х, но, как говорил сам автор, «люди со следами сомнения на лице появились только месяца за два до капитуляции».
У большинства крымчан выработалась крайне примитивная двоичная сигнальная система, согласно которой, если есть свет, то это потому что «хохлы испугались Путина», а если света нет, то это потому, что «хохлы мстят Путину». Для того, чтобы вывести людей из этого состояния, нужна или массовая психотерапия, или , скорее всего, достаточно будет смерти Путина. К тому же финансовая пропасть, в которую в ближайшее время рухнет регион, вряд ли поднимет протестные настроения: и в России на Болотной, и у нас на Майдане (который, кстати, тоже когда-то назывался Козьим Болотом) митинговал отнюдь не люмпен-пролетариат. Дезориентированная, лишенная денег масса крымчан, скорее всего, еще больше объединится вокруг самозваных властей, особенно если они, по примеру Донбасса, наладят раздачу бесплатной каши и дармовой тысячи гривен или рублей. Бунтуют же, как писал Солженицын, не голодные, а подголоженные.
То же самое можно сказать о запрете перемещения грузов. Как показывает опыт России, если против кого-то вводить санкции, то нужно сначала подумать, не ударят ли эти санкции по тебе. Вот, например, трудно понять, зачем нужно было отключать Донбасс от платежных терминалов. Понятное дело, что обращение наличных на той тортуге, в которую превратился регион, возможно только до первого блокпоста. Но зачем при этом отключать от обращения примерно 10 процентов украинских безналичных платежей, для меня остается большой загадкой. Да, конечно, понесут убытки производители. Да, конечно, заманчиво звучит идея превратить Крым в эдакий контрабандный мост, через который перегонять соседям нашу дешевую и качественную продукцию. Но по сути своей это только мечты. Потому что в регионе правит бал Российская Федерация, давно освободившаяся от оков логики. И никто не даст гарантии, что вдруг Аксенову не придет в голову все украинские товары конфисковать, а украинских дальнобойщиков посадить так лет на десять за «экономический терроризм». Это — не дома в Севастополе взрывать, на это у них ума хватит. Посещение полуострова все более напоминает, извините за каламбур, русскую рулетку, и никто из его остей не застрахован от того, что его не сцапают там как Сенцова и повезут на какое-то кафкианское судилище над «правым сектором». Если так поступает венесуэльский президент Мадуро, то тут крымским властям и карты в руки. И, конечно, ограничение грузов — это упреждающий фактор.
Часто вспоминают и молдавский пример, при котором приднестровским предприятиям приходится платить налог дважды — в самозваный и государственный бюджеты. Кто видел продукцию марки «Квинт», наверное, обратил на это внимание: местом изготовления знаменитых коньяков называется «Приднестровская молдавская республика Республики Молдова» - с другой формулировкой этот товар не импортирует ни одна страна. Даже марки на почтовых конвертах в Тирасполе наклеивают по две: местной и молдавской почтовых служб. Однако и здесь аналогия хромает: Приднестровье все-таки никто не присоединял к России, что давало ему какую-то возможность маневра. В нашем случае для Крыма никакой возможности договариваться нет. Еще хуже ситуация с теми, которые в Крыму «наши», возможности прийти им на выручку нет никакой — во всяком случае, до того времени, пока на оккупированную территорию не начнут переправляться наши диверсионно-разведывательные группы, но это, видимо, будет не скоро. А соответственно, я не вижу никаких причин для того, чтобы усиливать блокаду — на умонастроения основной массы населения она не повлияет, а экономику Украины лишит серьезных рисков, которые несет сотрудничество с таким неоднозначным регионом.
Но если на данный момент у нас нет никаких рычагов влияния на Крым, то мы во всяком случае можем использовать сложившуюся ситуацию, чтобы поставить на ноги соседнюю Херсонскую область. Херсонщина, в значительной мере растерявшая свой индустриальный потенциал (но заметно нарастившая свой потенциал сельскохозяйственный) при Кучме служила традиционным местом почетных ссылок всевозможных проштрафившихся чиновников включительно с Кравченко, подобно тому, как при Сталине перед расстрелом жертва предварительно назначалась на пост наркома водного транспорта. Сейчас у региона появился шанс на прорыв — если, конечно, этим шансом умно воспользоваться.
Неудивительно, что вдруг выросшая на Перекопе граница резко активизировала и политическую, и экономическую жизнь региона. Ожил и принимает рейсы с киевскими випами аэропорт (вы когда-нибудь раньше слыхали про херсонский аэропорт?). Немного решилась проблема с безработицей: местные ребята, кому не хватает работы на агропредприятиях, законтрактовались в пограничники, а таксисты, подбрасывающие желающих до границы (по данным sevastopol.infо, сейчас эта услуга от 250 гривень), выполнили, наверное, годовые планы по прибыли.
Могу представить, как жадно потирают руки жители Хорлов, Скадовска, Железного Порта да и той же Арабатской Стрелки, предчувствуя, что весь крымский траффик, скорее всего, летом будет замкнут на них. Тем более, что крымские поезда теперь останавливаются в тех местах, о которых ранее и слыхом не было слыхано. Не было ведь ни одного прямого поезда до Геническа, пассажирам нужно было выходить в Новоалексеевке и пересаживаться в состав из двух допотопных вагонов, которые не менее древний локомотив отвозил почти что на пляж. Зато теперь есть аж два полноценных состава, наполненных потенциальными курортниками. Счастливы и жители Новоалексеевки: если еще год назад они ожидали, что их остановку вообще отменят, то теперь она стала конечным пунктом для четырех поездов дальнего следования. Надеюсь, что ближе к лету железнодорожники додумаются следование и этих поездов продлить до станции Геническ.
Вообще, на мой взгляд, Новоалексеевка сегодня — самое перспективное место для инвестиций в сегодняшней Украине. По сути своей, пока на Крымском полуострове стоят российские войска, она должна превратиться в логистический хаб между Украиной и оккупированными территориями. Фактически, статус «бодетауна» дает массу преимуществ. Это — место подскока крымских челноков на «жигулях» за дешевыми продуктами. Место, где жители полуострова будут ожидать посадку на поезд, а ожидать ее придется, видимо, долго. Уже сейчас, говорят, пересечения границы приходится ждать семь часов, поэтому приезжать в Новоалексеевку придется загодя, с рассчетом на переночевать...
Тот, кто построит в этом райцентре добротную привокзальную гостиницу, думаю, окупит свои вложения за два года.
Конечно, то, что я пишу о Новоалексеевке, можно отнести и к Херсону, который намного более готов к тому, чтобы стать пограничным форпостом страны. Однако Новоалексеевка как город сама по себе дает ответ на вопрос, что Украине делать с крымскими «нашими». Если коротко: на сегодня единственным реальным способом видится эвакуация их на ту же Херсонщину — при условии, если им обеспечат надлежащие условия для работы и переезда, разумеется.
Ведь сама по себе Новоалексеевка представляет собою удивительный татарский анклав среди Херсонской области, с мечетью на центральной улице. Объясняется этот феномен просто: советская власть не давала прописываться татарам в самом Крыму, поэтому возвращавшимся из депортации приходилось приобретать недвижимость в соседних с ним районах. В некоторых случаях татары называли себя турками, что в свою очередь отразилось в непропорционально большой доле «турецкого» населения в, например, Каланчакском и Чаплинском районах.
Сегодняшняя Херсонщина должна быть не только готова к еще одной волне подобной эмиграции, у нее сегодня есть шанс постараться сделать «Крым наоборот», процветающий и открытый. Или хотя бы что-то по подобию самоорганизации кубинской общины в США. Ведь по сути своей, уезжают преимущественно лучшие, и не задействовать их в соседнем же регионе неумно. Да, на нужен полноценный действующий Совет Министров АРК, в изгнании, крымский нотариат, ЗАГС, миграционая служба, все те ведомства, которые подчеркивают принадлежность полуострова Украине. Нужна своя теле- и радиопрограмма на оккупированные территории. Нужно показать хотя бы тем, кто готов слушать, что «здесь» жить все-таки лучше, чем «там».
Николай Полищук, ДеПо.