Первый заместитель председателя парламентского комитета по вопросам науки и образования Александр Спиваковский ответило на вопросы «ХЕРСОН Онлайн» относительно перспектив принятия бюджета страны на 2015 год, о том, какие нововведения ждут отечественное образование и другие. Также нардеп прокомментировал политические скандалы, связанные с его недавними коллегами-педагогами.- В парламенте должен быть утвержден бюджет на 2015 год. Сейчас обсуждаются меры правительства по экономии бюджетных средств. Много вариантов экономии содержится и в отрасли образования. Каких изменений нам следует ожидать?
- Есть два уровня решений. Первый – это те решения, которые принимаются на уровне законодательства, то есть, Верховной Радой Украины. И второй – то, что может сделать министерство. Это очень важный момент, необходимо понимать, что мы можем дать 10 млрд. грн. на университеты, а потом само министерство решает, куда и сколько потратить. Можно ведь потратить большую часть средств не на вузы, а на себя.
То, что предлагается сейчас в бюджете Украины касательно финансирования высших учебных заведений 3-4 уровня, к которым относятся университеты, предполагается дать даже больше – 873 млн. грн. Но при этом нельзя забывать, что системе образования Украины передаются все аграрные и налоговые университеты. Фактически, денег будет меньше, чем было до сих пор.
А все высшие учебные заведения 1-2 уровня – колледжи, ПТУ и т.д. – они все переводятся на финансирование местного бюджета. Да, вроде бы туда пойдут соответствующие трансферты, но сложно понять, смогут ли слабые местные бюджеты профинансировать эту строку расходов. Практически закладывается инструмент для уничтожения части вузов 1-2 уровня.
Помимо прочего, надо учесть, что 64% этих колледжей находятся в структуре высших учебных заведений. Здесь заложено противоречие: вуз финансируется из госбюджета, а колледж – из местного. Как эта проблема будет решаться? Пока Министерство образования «воюет» в этом смысле с Минфином.
Надо понимать, что программа правительства не сразу появилась в окончательной форме. Сначала был документ Минфина, специально была утечка информации, он попал в интернет. Все ужаснулись, потому что было предложено убрать 11-летку, оставить 9 лет обучения, убрать медицинские услуги, повысить пенсионный возраст до 65 лет и т.д. Хотели увидеть реакцию общества на такие предложения.
Сейчас идет «торговля» в комитете, в правительстве – «выяснение отношений». Но логика такова: будут «заморожены» зарплаты, так как за год зарплата увеличится всего на 36 грн., фактически индексации не будет. Пенсии также будут заморожены. Однако на фоне того, что гривна упала в 3 раза, мы с вами стали зарабатывать в три раза меньше. Экспортеры, которые зарабатывают в долларах, от этого (от роста курса валюты, – ред.) выиграют. За счет этого произойдут определенные реформы внутри экономики, потому что будет стимулироваться экспорт. Но бюджетники, пенсионеры должны выдержать эти реформы. За этим должна стоять очень четкая, транспарентная позиция Министерства социальной политики. Адресность соцпомощи сейчас даже не инструмент социальной справедливости, а инструмент выживания тех людей, которые оказались за чертой бедности.
Человек, у которого пенсия 1300 грн. не сможет платить за квартиру 1100 грн. Ему же еще надо питаться. Надо, чтобы платили по рыночным тарифам, но всем с достатком никто ничего возвращать не будет, а все, кто не имеет возможности, – должны получить деньги, компенсирующие разницу между тем, что они зарабатывают, и тем, что они должны платить. В этом и будет принцип социальной справедливости.
- А каков механизм социальной помощи? Такой, как был ранее, адресных зачетов, или ожидается монетизация такой помощи?
- Лично я сторонник монетизации любых льгот или соцпомощи. Но монетизацию можно проводить по-разному. Лучше всего деньгами монетизацию не проводить. Люди могут потратить средства не на те цели, по которым им выделяется помощь. Бабушке дадут 1000 гривен, а придет внук и она ему эти деньги отдаст. И у нее останутся долги за электроэнергию, тепло и т.д. Должны быть специальные ваучеры, которыми люди смогут рассчитываться за коммунальные услуги. Например, ваучерами, после оплаты ими электроэнергии, облэнерго делает зачет в Министерстве финансов.
В рамках такой же модели можно организовать оплату обучения в вузах страны. То есть, если Херсонский госуниверситет получал 70 млн., что составляло до 9 млн. долл., то сегодня это уже 3,5 млн. долл. Понятно, что качественное образование за 3,5 млн. долл. в вузе, где учатся до 8 тысяч студентов, получить нельзя. Поэтому важно привлечение в вузы дополнительных средств. Система финансирования высшего образования должна состоять из нескольких частей.
Первая часть - это деньги из госбюджета. Вторая и третья часть – это средства, привлекаемые в качестве кредитов, но через договора со студентами. Механизм функционирования такой модели следующий: создается Национальное агентство по управлению стипендиальным фондом. Это стипендиальный фонд состоит из трех частей:
- то, что не нужно возвращать,
- то, что надо возвращать, но без процентов,
- то, что надо возвращать с процентами.
Первая часть – средства налогоплательщиков из бюджета. Вторая и третья части – привлеченные кредиты. Здесь будут риски, государство будет их оплачивать.
Студенты берут эти средства: на обучение (то, что платится напрямую обезличено), вторая часть денег - на мобильность, так как студент, передвигаясь по образовательному пространству, получает новые возможности, третья часть – это аналог нынешней стипендии, на проживание и питание.
При получении денег студентом учитываются три фактора: его ВНО или текущие оценки по обучению, коэффициент региональности, если это Херсон, то например +10% к показателям ЗНО (этот показатель определяет министерство.) В таком случае студент сможет конкурировать с показателями студентов в столичных вузах, сможет подавать заявку на получения указанных средств.
Если же студент учится плохо, то будет получать деньги из третьей «корзины». Ему после обучения придется их возвращать. В такой модели мы увеличим уровень финансирования высшего образования за счет привлечения кредитных денег. Другого выхода нет. Американская система на 95% финансируется кредитными деньгами.
- Поддерживают ли в правительстве возможность введения такой модели финансирования?
- Мы уже обсуждали в комитете этот вопрос. Комитет принял решение создать рабочую группу по работе с новой моделью. В Минфине согласились, что это абсолютно реальная модель. Все прекрасно понимают, что если нет денег, нужно прилагать усилия.
Необходимо понимать, что высшее образование – это инвестиционная отрасль, которая формирует новый человеческий капитал. Эта отрасль должна быть богатой, там должны быть деньги. Но деньги не те, которые просто тратятся на премии узкому кругу лиц, приближенных к ректору. А деньги, которые тратятся на развитие вуза. Система образования должна быть эффективной. Та модель, о которой я говорю, в первую очередь меняет поведение всех субъектов образовательной системы.
Студент становится мотивированным. Сегодня студент не мотивирован. Он поступил на бюджетное место, получает тройки, но он продолжает оставаться на бюджете. Зачем ему хорошо учится, если он пришел за «пластиком» (дипломом – ред.).
А контрактный студент? Он поступил на контракт, и все сдает на пятерки. Но он не сможет перевестись на бюджет в конце семестра, так как свободных бюджетных мест нет. Он продолжает платить сам. Его это мотивирует?
В результате, мы учим немотивированных людей. Мотивированных студентов мало. В предлагаемой системе мотив – один из основных инструментов создания эффективного высшего образования. Это еще и ключевой момент изменения поведения.
- Когда можно внедрить новую систему в жизнь?
- Эту систему можно достаточно быстро запустить. Если мы всё законодательно отработаем, то уже со следующего учебного года она может заработать. Это нужно делать срочно, действующая система в нынешних условиях финансирования нежизнеспособна. Денег однозначно на всех не хватит. В результате, региональные вузы умрут. Умрут вузы – умрут регионы. За 10-15 лет тут будет «интеллектуальная пустыня»! Кто будет создавать инновационную экономику?
- Но разве в Украине не слишком много вузов? По данным Минобразования, их более 300...
- При новой системе их закрывать будет не министерство, а сами студенты. Если в вуз не идут студенты, ему никто не платит, он просто закроется. Если в ХГУ идут студенты, например, пришло 1000 студентов, они взяли кредиты и оплачивают обучение, значит, университет будет иметь деньги, он будет жить и развиваться. А региональность учитывается, за счет упомянутых коэффициентов. Если государство заинтересованно, чтобы Херсон процветал, понимая проблемы сельской школы, проблемы региональных вузов, то в министерстве присваивают херсонским вузам коэффициент 12%. Позже, в министерстве видят рост качества образования в Херсоне, и переводят на более низкий процент, скажем 5%. Это система рычагов. Государству нужны учителя математики, тодга избирательно на эту специальность государство может дать и 15-процентный коэффициент. И тогда абитуриент подумает, или ехать в столицу поступать на экономику с высоким конкурсом и без повышающих коэффициентов, или поступать в Херсоне на математику. В Херсоне много шансов попасть на первую «корзину» стипендиального фонда, а в столице – нулевые. Это мотивация уже на уровне выбора. Новая модель поменяет многие вещи еще до начала обучающего процесса.
Да и в самих вузах произойдет естественная оптимизация специализаций – вуз не умрет, но в вузе может умереть ряд специальностей. Рынок труда оптимизирует специализацию вузов.
Не стратегия создает стоимость процесса, а поведение людей. Это будет гибридная модель между американской и европейской системой. Вузы получат определенную финансовую автономию.
- Какие перспективы слияния или закрытия у херсонских вузов?
- Уверен, что при новой модели финансирования образования вузы сохранятся, но, как я и сказал, умрут ряд специальностей в этих вузах. Вузы внутренне оптимизируются, руководство поймет, что нельзя за счет эгоизма долго жить, в вузах поймут, что начав преподавать социалистическую политэкономию в 1985 году, нельзя ее преподавать в 2015 –ом. В вузах поймут, что нельзя преподавать черчение, используя кульманы. И, если студенты не хотят изучать какие-то специальности, если студенты не хотят платить за их изучение, то кому будут предъявлять претензии преподаватели и руководство вуза? Только себе.
- В первоначальном варианте проекта бюджета, который был через СМИ обнародован, предлагалось практически отменить стипендии? Насколько это реально?
- Да, в первом варианте проекта было предложение стипендии оставить только «социальщикам», то есть, социально незащищенной группе студентов. Но на комитете мы обсудили вопрос и нашли компромисс. Суть компромисса – определится со стимулами. Студент должен получать стипендию после сдачи первой сессии, он должен доказать, что заслуживает ее. Стипендия должна стимулировать, это его заработная плата, которую придется зарабатывать. Стипендию не получат студенты, у которых есть тройки, средний бал уже не будет определяющим. Ведь что мы имеем сейчас? Стипендии фактически покупаются. И это большая коррупция, которая есть во всех вузах. Причем, у этой коррупции есть две стороны. Ректор, если хочет получить экономию, он дает команду «Рубим!», и количество стипендиатов искусственно сокращается. В результате, в вузе фиксироуется экономия, так как министерство дает стипендиальный фонд из расчета 75% получающих. А вуз «срубил» лишних и получилось 50%. Экономию – себе, любимым, на премии. Это надо прекратить. Стипендии только персонифицировано. Это исключит возможность «регулировать» успеваемость.
Сегодня же стипендию многие студенты воспринимают как пенсию, которую им обязано выплачивать государство. Для тех студентов, кто побогаче, – стипендия, это деньги на сигареты, для тех, кто бедный, – копейки, которые не решают проблему.
- А как в парламенте видят перспективы сельских школ?
- Вся система образования представляется в виде большого организма, которому не хватает жизненной силы. Мы должны сделать так, чтобы организм жил, чтобы сердце эффективно прокачивало кровь, чтобы кровь поступала во все конечности, в самые отдаленные капилляры.
Есть несколько моделей будущего сельского образования, которые обсуждались в комитете. Одна из них нашла поддержку и будет запущена. У сельского образования много проблем, одна из них – в сельских школах до 70% учителей, которым 65 и более лет. А где же молодежь? Молодежь туда приезжает, но им говорят, мол, извините, пока все занято. В лучшем случае – 12 часов. Естественно, что специалист не будет работать с такой нагрузкой. Нужно не 12, а 24 часа.
В данной связи есть предложение перейти на одногодичные контракты. С пенсионерами контракты только на один год. И провести целевую программу по привлечению молодежи в сельские школы. Молодые преподаватели могут обновить качество преподавания и дать детям новые, современные знания. В данном вопросе все зависит от воли министерства, а не от денег, тут средств много не нужно.
- Как решать малокомплектность сельских школ? В классах по 5-10 детей.
- Надо разговаривать с общинами, которые живут в селах, где есть небольшие школы. Естественно, если мы просто скажем, что давайте оптимизировать, то все будут против. Это непонятно, поэтому страшит. Нужно говорить с людьми по-другому: «Вы хотите своим детям лучшего будущего?». И все ответят, что хотят. Конечно, кто же против. «Мы им должны дать качественное образование?», нужно спросить людей. И надо объяснять, что даже если мы сохраним маленькую школу, то качественного образования там дети не получат. Самый известный пример – Михаил Ломоносов, который не смог получить достойное образование в Холмогорах, поэтому отправился на учебу в Москву.
Родителям нужно объяснить, что в районном центре создается новая школа на 2-3 тыс. детей, с хорошими преподавателями, с компьютерами, с интернетом, как говорится «под ключ». В такой школе будет результат. У родителей будет выбор – оставить детей в старой школе, с минимумом перспектив, или же отправить в нормальную школу, и они будут конкурентными, у них будет будущее. Убеждать нужно не через сокращение и закрытие, а путем предложения высококачественных услуг. Знаете, сколько желающих попасть в областной лицей? Но он только один. А их нужно много, тогда проблема малокомплектных школ решиться. Успех других детей убеждает даже самых консервативных.
- Но где взять деньги на новые школы?
- Именно здесь и проявляется государственное мышление или, если хотите, государственный подход.. Кабмин должен быть Кабмином. Если мы хотим решить эту проблему, надо проинвестировать строительство или реконструкцию таких школ. Реализация этой программы окупится в результате закрытия многочисленных малокомлектных школ, других вариантов решения этой проблемы в современных условиях просто нет. Если речь идет о качественном образовании, о конкурентности детей из глубинки, то альтернативы нет. Государство должно защитить права каждого ребенка на получение качественного образования, но надо объяснить людям, что вариант эффективного решения только такой.
Во всем мире данную проблему решают подобными методами. Есть вариант – оставить в сельских школах обучение только первой ступени. Дети еще маленькие, они не готовы ездить в райцентр на учебу, поэтому первые классы будут в селе. Возможно, стоит объединять такие школы с детскими садиками, для, опять-таки, оптимизации затрат.
- Вы уже упоминали о предложении сократить обязательное среднее образование с 11 до 9 лет. Вы поддерживаете эту идею?
- Нет, только 11 лет. Это необсуждаемый вопрос. Это антиконституционная норма, о изменении которой вообще нельзя говорить. В нынешних условиях наше образование не готов к такого рода экспериментам. Ни 9 лет, ни 12 лет.
- Давайте поговорим о ВНО. Многих волнует вопрос, как много бюджетных мест будет в вузах в следующем году?
- Пока не обсуждается вопрос сокращения госзаказа для отдельных вузов. Но существует идея сократить госзаказ на 10% в целом по стране.
Также обсуждается вариант, когда в 2015 году 20% всех бюджетных мест «поедут» в вузы, где самые сильные студенты по итогам ВНО. То есть, речь идет о столичных вузах и ряде вузов в крупных областных центрах, таких как Днепропетровск, Харьков, Одесса.
А в 2016 году предлагается такой принцип сделать 100-процентным.
То есть, если в Херсоне проходной уровень при поступлении 156 балов, то в здесь не будет ни одного бюджетного места, будут учиться только контрактные студенты. Дальше можно не рассказывать. Это модель от Министерства образования. Это – гильотина для региональных вузов.
- И как бороться с такой перспективой?
- Боремся. Предлагаем ту модель, о которой я говорил ранее, - модель персонифицированного доступа к финансированию высшего образования.
- А будет ли как-то влиять на поступление то, в какой из вузов абитуриент подал оригинал своих документов, а в какие – копии?
- Нет. Это не важно. Обычно абитуриент подает оригинал в тот вуз, в который имеет самый реальный шанс поступить, или в который он очень хочет поступить. Но в принципе, выпускник может зарегистрироваться в электронном виде. Фактически, до 1 августа выбирают вузы, а после – абитуриент. В конечном итоге, слово за абитуриентом.
В Америке такая же система. Если в один из университетов, где я был на стажировке, поступает 4200 пакетов документов абитуриентов, то после селекции этих документов остается 2800. Им рассылается предложение о приеме в вуз. Но эти абитуриенты не только в один университет подали документы. В итоге в вуз поступили 1850 студентов. Система простая и эффективная. Без коррупционной «химии», которая существует у нас.
- Сохранится ли "вес" аттестата о среднем образовании при поступлении в вуз?
- Да, хотя постоянно идет определенная манипуляция. Но бальный вес аттестата определит министерство.
- Есть ли еще какие-то нововведения при поступлении?
- В нынешнем году ввели возможность для вузов присваивать усложняющий коэффициент для профилирующих предметов при поступлении. В этом решении есть логика и это может повысить конкуренцию при отборе абитуриентов с одинаковыми показателями. Правда, я подозреваю, что в этом вопросе могут быть злоупотребления. Посмотрим, как будет применяться нововведение на практике.
- Нескромный вопрос: оцените ситуации, в которые попали ваши бывшие коллеги – ректор ХГУ Ходосовцев, которого обвиняют в участии в Антимайдане, и директор лицея при ХГУ Томилиной, обвиненной журналистами в поддержки идей сепаратизма?
- По поводу Томилиной. Я скажу, что Facebook достаточно «желтое» место. Но я не следователь прокуратуры или СБУ. Это дело СБУ. Если будет установлен факт противоправных действий должностного лица, директора лицея, составляется соответствующий акт. Документ передается г-ну Миколаенко (мэру Херсона – ред.), контракт с этим человеком необходимо расторгнуть. А, может, даже возбудить уголовное дело. Точка. К депутатам обращаются с предложением повлиять на данную ситуацию, но мы не следователи. Я могу говорить об этом, как о явлении. Мне не нравится, когда харизматические люди являются сепаратистами. Я считаю, что директора школ должны быть проукраинскими по сути своей. Я не листал страницы Татьяны Томилиной в Facebook, поэтому я не буду давать ей оценку.
Что касается Ходосовцева. Здесь другой вопрос. Почему? Я в Youtube могу видеть его походы на херсонский Антимайдан. Я могу видеть его подпись под письмом в поддержку Януковича. И эти вещи вижу не только я. Но министр с Ходосовцевым заключает контракт. У министра есть эта информация. Где его позиция? Поэтому виноват не Ходосовцев, виноват министр, в моем понимании.
Мог Александр Евгениевич (Ходосовцев – ред.) ошибиться? Мог, как и каждый из нас. Но это еще не преступление. Это его политическая позиция, его оценка политической ситуации. Но дело министра сказать: а может ли такой человек быть и.о. ректора ХГУ? Министр говорит: да может. Я могу с эти соглашаться или нет. Но что дальше? Представим себе, что сюда придет какая-то другая власть. В лице, например, господина Путина. Я сразу уйду. Я с такой властью работать не буду. Поэтому, это вопрос совести того человека, который ходил на Антимайдан, а теперь служит нынешней власти. Красиво это? В свое время я просто ушел, когда Пелых и Костяк вызвали меня и сказали, мол, пиши заявление в Партию регионов или увольнение. Это было перед выборами ректора ХГУ, когда я исполнял обязанности ректора. Я написал заявление и ушел. Но предупредил, что в выборах ректора буду принимать участие. Такова была моя позиция. Я не собирался платить за место ректора ХГУ лояльностью и вступлением в ПР.
Повторюсь, оценку таким действиям должны давать компетентные люди из компетентных органов. Если каждый из нас, из нардепов, будет еще и судьей, то это будет плохо.
- Последний вопрос, когда все эти изменения в образовательной отрасли станут реальностью? Когда утвердят бюджет страны на 2015 год?
- Мы контролируем ситуацию. Значит так, в понедельник будет фракция (БПП, - ред.), будем обсуждать (бюджет, - ред.), во вторник нас, наверное, попытаются "продавить" на пакетное голосование и за налоговый, и за бюджетный кодексы. Потом - среда, четверг, доработать (законопроекты, - ред.) все замечания и в пятницу принять окончательно. В пятницу страна будет с бюджетом.
В бюджете 432 страницы. Какой нормальный человек за такое короткое время его сможет просто прочитать? Плюс там постоянно идут обновления.
Будет ли он (бюджет, - ред.) идеальным? Точно нет. Будет ли он хорошим? Точно нет. Но это компромисс между злом и добром. Тот компромисс, который позволит стране просто выжить. Самое главное, чтобы в бюджете не было заложено коррупционных норм. Чтобы кто-то не поставил цифры, исходя не из интересов государства, а из собственных интересов. Это самое страшное, что может быть в этом бюджете: когда там будут заложены цифры, которые лоббируют интересы очень узкого круга лиц. Тогда это будет страшно.
- Спасибо за интервью.
Записал Александр Степовой.