Александр, как попали в “Донбасс”? Через военкомат?
Нет. Добровольцем. Работал национальным менеджером по продажам, в фейсбуке зарегистрировался и заполнил анкету сразу в два батальона – в “Азов” и в “Донбасс”. Мне перезвонили из “Донбасса”. Как говорится, кто первый, туда и пошёл. Сказали, что на их базе формируется батальон “Крым”. Зачислили туда, но потом батальон расформировали.
Почему?
Начальство проворовалось. “Приехало” 2000 бронежилетов, 1500 касок кевларовых, но мы ничего этого не увидели. Оптики и всего, что нам присылали, формы – тоже. Потому, если отправляете помощь, отправляйте адресно, а не через высшие чины и базы. Ведь есть же волонтёры, которые ездят на передовую. Они привозят оптику, планшеты для корректировки огня именно адресно. По-другому это не работает. Даже был случай – на мое имя специально прислали посылку, но до меня она не дошла. Там хороший прицел был, специально для снайперов, американский, стоит около 30 000 баксов – и ночью можно с ним стрелять, и расстояние вычислять. Ещё были два комплекта маскировки: “Леший” и “Кикимора”, маскхалат “Туман” (очень классная штука). Но доставили на базу и, хоть и было написано, что для меня, все где-то “застряло”.
Как в снайперы попали?
На учениях стреляли из разных видов оружия. Был сильный боковой ветер, я делал поправку на него и попал туда, куда надо было. Спросили: “Хочешь быть снайпером?” Я не отказался. Снайпер не тот, кто метко стреляет, а тот, кто ещё и думает.
У снайпера много нюансов, которые надо учитывать. Дыхание, и так далее. Но, в принципе, ничего сложного. У нас есть дедушка, ему под 60. По улице ходит в очках, а когда стреляет – их снимает. У него возрастная серьезная дальнозоркость, но быть снайпером ему не мешает.
А почему “Монах”?
Когда оформляли в батальон, спросили, какой позывной хочу. Я пожал плечами. Старшина поднял глаза, а у меня чётки в руках. Он и говорит: “Будешь “Монахом”.
Где воевали?
В Артёмовске, Попасной, Курахово, Марьинке (пригород Донецка) – мы там базировались недалеко. Были ещё сёла. А последний бой – в Иловайске.
Вас там ранили?
Да. Три ранения при выходе из Иловайска. А за всё время, что там были (2 недели), у нас ни одного трехсотого не было, не говоря о двусотых (300-ми называют раненых, 200-ми – убитых). Хотя каждый день обстреливали. В 6 утра начинают “поливать” минометы, в обед – минометы или артиллерия, вечером, в 6 и 9 часов – “спокойной ночи”. Шутили мы так, можно было часы сверять. И потом, еще “Градом”.
Как удавалось выживать?
Вырыли окопы. Возле каждого окопа – блиндаж с перекрытиями. Дежурили на постах, а если начинался обстрел – в блиндажи.
А если укрытие далеко?
Знаете, в чём особенность мины? Она делает небольшую воронку и осколки уходят под углом вверх. Если миномётный обстрел застаёт на ровном месте, где нет хоть какого укрытия, надо упасть, прижаться к земле (чтоб не выше 25 см лежать) и закрыть руками затылок. Если мина упадёт в 2-3 метрах, то не убьёт. Будет только контузия. А если прямое попадание, то уж извините. Как сказал наш миномётчик, “ты свою мину не услышишь”. “Град” – то же самое. Не спасешься только от прямого попадания. И важно понимать, что происходит. Ни в коем случае нельзя бежать. Если есть укрытие – прячься там. Если нет – упал и лежи.
Страшно было?
Да. Особенно первый бой. Не понимаешь, откуда всё летит, откуда свистит. А когда второй, третий бой…. Втягиваешься, начинаешь понимать, что делать.
А кто обеспечивал вооружением, амуницией?
Наш батальон – в Нацгвардии, то есть, подчиняется МВД. Но я ни разу не получал форму. В чем пришёл, в том и воевал. Каска тоже не досталась. Ходил в бандане. В принципе, каска особо и не нужна была, ввиду специфики моей работы. Мне надо было маскироваться, натыкать веточек и всякого такого. Бронежилет выдали волонтёры. Сухпай поставляла армия. Оружие… Винтовку, как у нас говорят, “отжал у сепаров”. И многие воевали оружием, добытым в бою.
Наше что, не выдерживает конкуренции?
– Нет. Просто не выдают. Боекомплекты подвозили, но откуда – не знаю. А в бою приходилось, в основном, рассчитывать на самого себя. Или на таких же бойцов. Где-то с военными, допустим, встретились:
–Ребята, у вас есть патроны?
– Есть.
– А гранаты?
– Есть.
Пошел, взял сколько надо. Ну вот, как-то так… общались.
Что еще нужно солдату в АТО?
Летом у нас воды не было, и мы использовали детские салфетки в целях гигиены. Сухой спирт нужен. Сидя в окопе, человек может еду подогреть, сделать чай. И это его не демаскирует, и в то же время он может попить горячее. Сейчас перчатки будут востребованы. Ну, и зимняя форма, тёплое бельё, носки. А из оборудования самое необходимое – тепловизоры. Без них, как слепые котята. Только на шорох остается реагировать.
А приборы ночного видения?
Тоже хорошая штука. Но есть такая форма, мультикам (маскировка), прибор ночного видения её не видит. А тепловизор – видит.
В Иловайске погибло много херсонцев. О тех событиях распространяется очень разная и порой противоположная информация. Так что там произошло?
Мы в Иловайск ехали на сутки. Не брали с собой ничего. Идя на задание, всегда выбрасывали всё лишнее, кроме боекомплекта. Даже документы оставили на базе. Обычная наша задача – зайти, закрепиться и дождаться войска. А патрулированием, зачистками, установлением власти и порядка, и т.д., уже военные занимаются. Мы свою задачу выполнили – зашли и закрепились. Но за две недели так никто к нам и не пришёл.
Голодали?
Мы не придавали этому значения. Понимали, что в окружении и с доставкой еды, патронов трудно. Поэтому делили на 4-6 человек сухпай, рассчитанный на одного человека на сутки. Никто не возмущался. Понимали, что другого выхода нет.
А предатели есть?
Есть. Особенно в вооружённых силах. И чем больше звёзд и звёзды крупнее, тем больше их. Командование сектора Д, который возглавлял Литвин, оголило наш тыл. Мы попали в тройное кольцо окружения. Потом сказали, что договорились, россияне дают зелёный коридор для выхода. Мы поехали, а никакого зелёного коридора не было. Нас отправили на смерть.
Между кем была договорённость?
Руководство. Семёна (комбата Семенченко.) с нами не было, он был ранен и находился в госпитале. Обязанности комбата тогда исполнял начальник штаба. И он уверял нас, что всё хорошо.
Вы должны были без оружия выходить?
С оружием. Доехали до села Многополье, и россияне начали обстреливать нас из миномётов. Поступает команда идти на прорыв вправо. Плотность огня была настолько сильной, что на нашей машине из 35 человек отстреливались человек 5. Все остальные полегли, как сидели. С нами в колонне были бойцы из разных частей: и батальона “Херсон”, и “Айдара”… Но участь у всех одна, уцелели только счастливчики. А генерал Хомчак, командовавший силами АТО, наш “доблестный” начштаба и ещё группка офицеров – поехали в другую сторону.
Как удалось спастись?
Бронежилет помог. В походных условиях бронежилеты не одевают, а цепляют на борт машины, и за него можно спрятаться. Я отстреливался из-за бронежилета из пулемёта. Как чувствовал, перед отъездом подошёл к командиру и попросил дать пулемет (тоже “отжатый у сепаров”), потому что с винтовки на ходу стрелять неудобно.
Первую пулю получил в бедро. Потом пуля вскользь по рёбрам прошла. И в руку – навылет. Особой боли не чувствовал, потому что адреналин зашкаливал. Второму номеру говорю: “Браво” (это его позывной), я ранен.” Он мне:
– Стрелять можешь?
– Могу!
У нас есть правила общения между собой. Допустим, говоришь “проблема”, – значит, нужна перезарядка. Пока делал перезарядку, он стрелял, и наоборот. Потом я говорю “проблема”, а “Браво” молчит. Пульс попробовал – нет. Тогда сам перезарядился. Было 5 магазинов, отстрелял все, поворачиваюсь – кто успел, тот ушёл, а остальные лежат. И, под прикрытием бронежилета, пополз к другому борту, как-то нырнул вниз. Заполз за куст, нашел углубление. Разрезал штанину, засыпал в рану “Целакс” – очень выручил. Эту штуку тоже добыл в бою.
“Целакс”? О нем многие упоминают, а как он Вас выручил?
Он смешивается с кровью и закупоривает рану. Когда артерия или вена повреждена, накладывается жгут, но опять же, не наш резиновый, а есть такой, как ремешок, синтетический. У меня он тоже был. И потом засыпают именно “Целакс”. Когда кровь оставливается, забинтовываешь рану и потихонечку жгут ослабляешь, чтобы был отток крови. Больше 40 минут его держать нельзя, начинается отмирание тканей. Если нет кровотечения, то жгут можно убирать.
Аптечки откуда получали? И что нужно всегда иметь при себе?
Нам не выдавали аптечки. Медикаменты волонтёры привозили. У нас была медик Катя (маленькая такая девочка, но таких бугаёв таскала на себе), так мы у нее спрашивали, что надо. Она говорила, а мы комплектовали. Это и сработало. Что нужно в первую очередь – “Целакс” или “Гемастоп”, кровоостанавливающие препараты. Жгут, желательно тактический. ИПП (индивидуальный перевязочный пакет), минимум один, но надо два. И анти-шок – сильнодействующее обезболивающее.
Обработали раны, а дальше?
Уцелевшие заняли круговую оборону, отстреливались. Нам стали предлагать сдаться. Зампотех батальона (майор в отставке, позывной “Галл”) взял белую тряпочку, пошёл на переговоры. Предложил россиянам нас отпустить, мол мы вас не тронем, а вы нас. Те: “Нет, сдавайте оружие”. Майор попросил, чтоб забрали хотя бы раненых и отдали Красному кресту. Их было очень много. Россияне согласились взять раненых, а уцелевших пропускать отказались, только сдаваться.
Зампотех вернулся и говорит: раненых отдаём Красному кресту, кто хочет, сдавайтесь, а я предлагаю дождаться ночи и уходить. Некоторые сдались, некоторые ушли. Кого-то поймали потом. А нас, раненых, снесли в одну яму...
Я лежу, вокруг российские военные, спрашиваю, кто командир. Подошел майор, я его спрашиваю:
– Майор, а как же зелёный коридор?
– Какой нах… коридор, никакого коридора не было. Мы вас тут двое суток ждали. Был приказ уничтожить всех под ноль, не оставлять ни раненых, никого.
– Почему же не уничтожил?
– Так приказ два дня назад был, – это он так пошутил. И добавил:
– Я солдат, а не палач. Если б ты мог держать оружие, мы бы с тобой “пободались”, а так, извините.
А потом что?
Нас загрузили в “Камаз” и всю ночь катали по кочкам. Наверно, им по приколу было слушать, как люди кричат. Потом привезли в Саур-Могилу. Там не было ни медикаментов, ни бинтов. Их медики сразу сказали: ребята, ищите у кого что есть, чтоб перевязать хотя бы самых тяжёлых. Рядом со мной был командир моего отделения. У него тоже ранение в бедро, осколочное. Он говорит: “Саня глянь, у меня – опарыши”... Я ему: “Не переживай, они выедают гной. Это лучше, чем гангрена (потом и в больнице сказали, что ему повезло с опарышами)”.
Потом пришёл медик и говорит: “Мужики, за вами вышла колонна Красного креста из Днепропетровска”. За нами приехал полковник Стеблюк. Вот кому надо дать звание “Героя Украины”! Много жизней спас. Он пригнал около 30-ти машин “скорой”, а нас было – 90 человек. И, пока всех не забрали, семь суток не спал. Меня он вёз на своей “таблетке” (УАЗ) до самой Волновахи и посадки в вертолёт. И только тогда поверил, что со мной всё нормально, когда вертолёт уже приземлился в Днепропетровске. Оттуда на “скорой” отвезли в госпиталь им. Мечникова. А там медики – очень отзывчивые. Привозят людей с нарушенной психикой, а они всё терпят и понимают, что люди не по своей воле стали такими. Сутками, и в выходные, они там. Постоянно с нами. А из меня достали пулю и – монету. У меня в кармане были 2 копейки, и пуля эту “двушку” загнала в ногу. Если бы не монета, пуля пошла бы дальше, а там – артерии, седалищный нерв… Могло не повезти. А так пуля разломалась на осколки и застряла.
P.S. На груди у Александра – орден “За доблестную службу”. Командир батальона лично в госпитале вручил награду нашему земляку. А “Монах” – спрятал его в коробочке, в тумбочку. Но потом приехал проведать бойца тот самый майор в отставке, зампотех, что вел переговоры с россиянами в Иловайском котле. И говорит: – Слышал, тебе орден дали, а где это он? – Тут, в коробочке... –Что значит “в коробочке”?! Быстро, взял, проковырял дырку и одевай на форму. Заслужил – носи!
Наталья Бимбирайте, Ирина Ухварина "Вгору"