С марта местную газораспределительную станцию взяли под контроль российские военные. По данным украинских журналистов, из 68 тысяч кубометров проходящего здесь газа 20 тысяч получает Украина, а 48 тысяч — Крым, за что Россия не платит. Проще всего было бы перекрыть вентиль, но этого Киев сделать не может, потому что вентиль находится в руках у россиян. На незаконных даже с российской точки зрения основаниях: ведь это уже не Крым (аннексированный Москвой), а Украина. А на ее территории по заверениям Путина российских военных нет.
Холодная позиционная война
Но под селом Стрелковое они есть. От украинских позиций их отделяют заграждения и несколько десятков метров ничейной земли. Это линия фронта необъявленной, но все-таки войны.
В марте, когда россияне начали занимать Крым, в Стрелковое спешно перебросили батальон украинских солдат из Новограда-Волынского. Они расположились напротив россиян, возвели огневые позиции и стали ждать.
Украинская база за огневыми позициями — это пара десятков палаток. Погода на юге Украины изменчивая: то невыносимо палит солнце, то по брезенту громко барабанит дождь. Летом стоит жара, а если льет, то как из ведра. Спереди: танки и бронетранспортеры, яма снайпера. Сзади — суета в полевой кухне, уборные.
А в воздухе — ощущение бессилия. Украинские солдаты чувствуют себя так, будто кто-то связал им руки и плюет в лицо: за валами из песка и колючей проволокой находится армия противника, на их мачте реет российский флаг, а командование приказывает «Ждать».
Так что солдаты говорят: «Наблюдаем». И нервно топчутся в свое лагере с автоматами на плечах, наблюдая, не пересекут ли россияне красную линию. А те каждый день устраивают провокации. Разобрали и вывезли одну телекоммуникационную вышку, стреляют. Их разведывательные беспилотники прочесывают небо над украинскими позициями. Ночью россияне посылают в сторону украинцев световые сигналы. Небо перерезают полосы яркого света. Иногда пьяные российские солдаты в гражданской одежде пытаются пробраться на украинскую сторону, хотят завязать драку.
За четверть часа
В палатке украинского командира лежат спутниковые карты, на них отмечены позиции россиян. Пятно, напоминающее инфузорию-туфельку, расплывается у Азовского моря. То и дело принимается бормотать радио: это поступает информация с отдельных наблюдательных пунктов. Символическое значение имеет час дня: в это время на захваченной россиянами башне сменяется снайпер.
Боятся ли они войны? Олег отвечает готовыми фразами: «Нет мира без войны», «солдат призван защищать родину». Конечно, он боится. Но он не может сказать вслух то, о чем говорят люди, помогающие украинскому батальону (гражданские помогают — от чистого сердца). Они считают, что Киев оставил солдат. А Олег осознает, что если бы россияне решили нанести удар, то украинцы продержались бы максимум четверть часа, и все или погибли бы, или попали в плен. Военное преимущество России пугающе.
А жизнь Олега только начинается: «Моя девушка Рита и я родились в один день — 17 августа. На день рождения мы пьем шампанское. Рита окончила военную школу, она работает тренером и переводчиком. Я бы хотел на ней жениться. А сейчас на свадьбу нет времени. Отсюда нельзя даже уйти в увольнительную».
Прежде чем Стрелковое превратилось в село, где разворачивается «холодная позиционная война», оно было детским курортом. В паре десятков метров от украинского лагеря начинается пляж, а на нем заграждения из колючей проволоки. Морская пена омывает каменистый берег. А рядом с пляжем — кемпинг для детей: домики, детские площадки, изображения персонажей из мультфильмов. Атмосфера советская, но милая.
Песня из окопов
Хотя в украинских школах уже прозвенел последний звонок, курорт пустует. Те, кто им управляют, заняты помощью военным. Как, например, Виталий: загорелый улыбчивый украинец. «Они помогают нам электричеством, газом, продуктами, у них можно выстирать одежду, — рассказывает Олег. — Виталий дает нам поспать в пансионате на удобной кровати, посмотреть телевизор». Виталий наблюдает за конфликтом в Стрелковом с самого начала. Сперва, в марте, из Крыма в Херсон пришло ощущение травмы: его привезли военные, которые размещались на полуострове и сдали его без единого выстрела. Это было как изнасилование. Солдаты вспоминали, как с мачт спускались украинские флаги, а потом поднимались российские. Одни при рассказе об этом плакали, других душила ярость.
Вместе с солдатской травмой в Херсон приехала из Крыма техника. Вернее, ее остатки. Все специальное оборудование россияне разбили. Украинцы показывают фотографии: череда грузовиков, а в них горы жести. Вот что они вернули. А за разбитым оборудованием высадились российские десантники — морская пехота. «Сначала они были в пяти километрах от нас, затем в двух. Мой знакомый разговаривал с ними за водкой, русское застолье развязывает языки. Он спрашивал: "Зачем вы пришли?" А они отвечали: "Мы хотим Крым" Зачем?" "Приказ есть приказ, нам сказали взять Крым, вот мы и взяли"», — рассказывает Виталий.
Олег поднимается на башню и рассматривает в бинокль российские позиции. «Это такие же молодые ребята, как мы, чуть старше 20 лет. Зачем они здесь? Чтобы нас раздражать, играть мускулами? А вдруг им скажут в нас стрелять?» — задумывается он.
«Давай за вас / Давай за нас / И за Сибирь, и за Кавказ, / И за десант, и за спецназ» — раздается над окопами. Это группа «Любэ» — любимый коллектив Путина, воспевающий мужчин в тельняшках и с Калашниковыми.
Среди украинских солдат популярна версия, что Путин планировал (планирует) занять Херсонскую область и Одессу, а на завоеванных территориях создать квазигосударство, граничащее с Приднестровьем. Это были бы российские «ворота в Европу». Рядом находится Румыния. Теория не столь уж невероятная. Захват газораспределительной станции показывает, что без херсонской земли Крым России ни к чему.
«Русские ребята в личных разговорах обещают, что не станут в нас стрелять. Но если они начнут… Мы все знаем, какова пропорция сил. У нас нет шансов», — говорит Виталий.
Т-34 тоже поедет
В поселке Чаплынка Херсонской области тоже стоят украинские войска. Антон отвечает за логистику. Он раскладывает на столе карту и передвигает по ней карандаш: «Вот наши войска. Где их нет? Они стоят здесь и здесь», — указывает он на береговую линию Азовского моря.
Разговор прерывает телефонный звонок. Беспилотный самолет прямо над нами нарушил воздушную границу. «Что делать?» — спрашивает голос в трубке. «Ничего не делать, наблюдать, — отвечает Антон, и бросает: Вот с***!».
Бронетранспортеры и танки, которые здесь размещаются, помнят времена Брежнева. Те же самые модели входили в 1979 году в Афганистан. «Ну и что? На военные парады мы снимаем с пьедесталом Т-34, танки Второй мировой. Наливаем топлива, и тоже едут», — Николай пытается смеяться над своей собственной судьбой.
Военные, стоящие в Чаплинке, каждый день отрабатывают один и тот же сценарий: со стороны России идет атака, украинцам нужно ее отбить. На поле, которое сейчас разъездили танки, до недавнего времени росло зерно. Военные машины шумят, местным жителям это уже надоедает.
Символом украинской армии и ее боеспособности выступает груда металлолома рядом со стоящей техникой. «Позавчера у нас встал танк, вчера тоже один раскорячился. Тут мы сложили гусеницы», — рассказывает Николай, освещая фонариком ржавеющий металл.
Когда весь полигон спит, одна палатка остается на дежурстве. Солдаты жарят рыбу, курят сигареты и следят за событиями в Луганске и Донецке, где воюют и гибнут их коллеги. Там настоящая война. «Куда нам до русских… Нашей армии негде было тренироваться. Горстка наших ездила на миссию в Ирак. А русские прошли Чечню, Грузию. И вовсю вооружались», — говорит Николай.
Второй Донецк? Не у нас
Российским военным, которые вошли в Херсонскую область, определенно удалось одно: они пробудили в жителях юга Украины украинский патриотизм.
«Нас не сплотил Майдан, нас сплотила российская угроза. Люди почувствовали, что они должны защитить свою землю», — говорит Максим Елигулашвили — преподаватель и лидер молодежной организации.
Когда глава Стрелкового написал киевским властям, чтобы они вывели из села украинскую армию, потому что она «вызывает беспокойство местного населения», жители его чуть было не линчевали. Мало того: они сообщили об этом письме в прокуратуру.
Так называемые блокпосты на дорогах, где проверяют машины, ассоциируются сейчас с Восточной Украиной, там их контролируют вооруженные бандиты в балаклавах. А здесь, в городке Цюрупинск Херсонской области появился гражданский блокпост. Одним из вдохновителей идеи выступил Геннадий Ротонос, организатор местной самообороны — такие локальные организации по примеру Майдана возникли по всей Украине.
Блокпост устроили на оживленной трассе, ведущей из Симферополя в Кишинев, столицу Молдавии. Уже второго марта Ротонос собрал местных активистов. Он командовал: нужны бетонные плиты, мешки с песком, палатки. Местные бизнесмены дали материалы, и пропускной пункт был быстро возведен.
Как папа стал патриотом
Весна на юге Украины бывает холодной. Ночью гулял ветер и даже порошил снег. «А мы стояли на шоссе, в час-пик здесь выстраиваются вереницы машин. Первые несколько ночей у нас не было никакого освещения, даже светоотражающих жилетов. Бетонные блоки не были покрашены краской. Нас никто не видел. Тогда мы стояли и всю ночь махали фонарем. Представляешь, как это всю ночь махать фонарем?» — спрашивает Ротонос.
Херсонская область - место, которое раздирают противоречия. Это не Львов и не Киев. Местным элитам, которые сотрудничали со свергнутым режимом Януковича, перемены были невыгодны. Поэтому глава Стрелкового не хотел видеть у себя украинских военных, а местные власти с неудовольствием смотрели на самооборону Ротоноса и блокпост на трассе Симферополь - Кишенев. Несколько дней назад Ротоноса жестоко избили.
«В жилах моего отца течет грузинская кровь. Он вырос на востоке Украины. Украинского языка он не знает. Но на волне этих событий он превратился в украинского патриота и повесил в окне украинский флаг. Он боялся, что здесь будет второй Донецк», — рассказывает Максим Елигулашвили.
На одном из бетонных блоков, из которых построен блокпост Ротоноса, кто-то вывел баллончиком надпись: «Путин не пройдет».
DailyUA