Украина вполне может оказаться в ситуации, в которой находилась Россия в 1917 году. И спокойствие, наблюдаемое ныне, кажется весьма призрачным. Есть общие признаки, характерные для обеих ситуаций, рассказал "Апострофу" руководитель фонда "Украинская политика" Кость Бондаренко.
Во-первых, незавершенный демонтаж старого режима. Керенский в 1917 году и Зеленский в 2019 году столкнулись с одной и той же проблемой: при внешнем демонтаже старой системы не произошло радикального отхода от старой системы. Публичное отрицание царизма не привело к немедленному выходу из войны. Уже к осени 1917 года Керенского обвиняли в половинчатости решений и в том, что он де-факто стал могильщиком революции. То же наблюдается сегодня в случае с Зеленским – его уже обвиняют в непоследовательности, сговоре с представителями команды Порошенко, в заигрывании с националистами и т.д.
Во-вторых, Зеленский – как и Керенский – чрезмерно заботится о своей популярности. Керенский был настолько популярен, что каждый пытался пожать ему руку. Высокий уровень популярности в народе не уберег от быстрого падения и краха: уже спустя несколько месяцев некому было защищать ни правительство, ни самого Керенского. Беда популистов в том, что у них отсутствует мощный ядерный электорат, а их рейтинги и популярность весьма хрупки.Их заботят не столько фундаментальные вещи и преобразования, сколько поверхностные решения, которые нравятся обывателям. Кстати, попытки принять земельное законодательство – наиболее антипопулистское действие Зеленского, но и то на сегодняшний день натолкнулось на вопрос "а что скажут люди?". Куда проще принять абсолютно популистское решение об отмене депутатской неприкосновенности, которое ничего по сути не решает, но нравится рядовому гражданину.
В-третьих, серьезное влияние внешнего фактора на политику обоих лидеров. По сути, Керенский и управляемая им Россия постепенно теряли субъектность, превращаясь в инструмент, но не в самодостаточный элемент системы Антанты. Украина времен Зеленского так и не обрела субъектность, оставаясь элементом постепенно ослабевающей системы PaxAmericanaи связанных с нею транснациональных корпораций.
В-четвертых, наличие большого количества неуправляемых вооруженных людей с полным отрицанием любой иерархии. В 1917 году Петроград был наводнен революционными солдатами и матросами – по сути, бесчинствующими массами вооруженных людей, которые отказывались подчиняться любым приказам и командам. Та же ситуация в 2019 году наблюдается в Украине: тысячи ветеранов АТО и "участников Майдана", которые отказываются признавать авторитет власти и монопольное право государства на применение силы. Более того: и Керенский, и Зеленский откровенно заискивают перед этой силой, боятся ее, откладывая решение проблемы в долгий ящик.
В-пятых, сложнейшая социально-экономическая ситуация в стране. Подорванная Первой мировой войной экономика России вызывала недовольство у населения (хоть Россия была последним государством – участником боевых действий, которое ввело продуктовые карточки). Катастрофическая ситуация в экономике современной Украины также не дает повода для оптимистических прогнозов на ближайшую перспективу.
В-шестых, отсутствие профессиональной команды, способной руководить процессами и управлять рисками. Временное правительство, по сути, было сборищем "умных ненужностей", без управленческого опыта и без навыков работы в кризисных ситуациях. Та же картина наблюдается и сейчас: и правительство Гончарука, и Офис президента – это люди, которые не знакомы с практической стороной экономики, слабы в управлении информацией и попросту беспомощны в условиях малых кризисов.
В-седьмых, видимое отсутствие серьезной оппозиции при наличии большого количества "малых фронд". У Керенского в 1917 году не было серьезной оппозиции. Он был уверен, что победит на любых выборах, и был готов к участию в Учредительном собрании. Зеленский тоже считает, что его личные рейтинги и рейтинги партии "Слуга народа" не позволяют говорить о некоей серьезной форме оппозиции. Но когда в апреле 1917 года Ленин произнес свою знаменитую фразу "Есть такая партия!", чем вызвал смех и возмущение, он знал, о чем говорил: в условиях кризиса власти для организации переворота необязательно обладать большой популярностью или высокими рейтингами. Впрочем, спустя полгода он это продемонстрировал. Да и опыт генерала Корнилова показал: попытки власти поиграть в "сильную руку" и создать угрозу "контролируемой контрреволюции" не всегда могут увенчаться успехом (привет Арсену Авакову, все чаще выступающему в роли "нео-Корнилова").
В-восьмых, Зеленскому (как ранее Керенскому) приходится сталкиваться с откровенным сепаратизмом отдельных территорий и с автономистскими тенденциями в среде региональных элит. Если до 1917 года Украина была оплотом самодержавия, голосуя непременно за наиболее реакционные силы на выборах в Думу, то с началом революционных событий электоральные предпочтения граждан поменялись на 180 градусов. Та же ситуация сегодня очевидна и в условиях Галичины, которая до последнего времени была оплотом украинства, а сегодня, по сути, является главным источником оппозиционности по отношению к политике официального Киева. Не говоря уже о Донбассе.
В-девятых, и перед Зеленским, и перед Керенским стояли два главных вопроса, на которые им следовало дать ответ: земельный и вопрос окончания войны. Керенский как лидер партии правых эсеров, ставящей во главу угла справедливое решение земельного вопроса в России, не решился на радикальные шаги – в первую очередь, опасаясь негативной реакции своих коллег по коалиции. Точно так же вместо вывода России из непопулярной империалистической войны он призвал к продолжению войны до победного конца. Неслучайно первыми декретами Советской власти стали Декрет о мире и Декрет о земле, что в дальнейшем предопределило победу большевиков. Опыт Керенского должен мотивировать Зеленского к большей решительности.
Сегодня в Украине сформировались несколько групп влияния, между которыми пытается лавировать Зеленский. Первая и самая главная – среда агентов внешнего влияния. У данной среды существуют технологии воздействия на молодежь и на либеральную интеллигенцию, а также неограниченный финансовый ресурс.
Вторая – окружение Петра Порошенко. Бывший президент Украины, несмотря на свою низкую популярность, проявляет активность и делает болезненные выпады в сторону Зеленского, пользуясь любой возможностью уязвить неопытного, но популярного главу государства. Под контролем Порошенко находятся два телеканала общеукраинского значения, он также воздействует на Западную Украину и часть радикально настроенных организаций (малочисленных, но достаточно крикливых).
Третья – радикалы-националисты. Разрозненная среда, включающая в себя как политические кружки, так и созданные спецслужбами группы провокаторов, волонтерские организации, организации ветеранов АТО, активистов Майдана и другие организационные формы, демонстрирует откровенный нигилизм по отношению к власти, имеет на руках оружие и бездумно повторяет заученные речевки, заменяющие политические программы. Эта группа постоянно "кошмарит" Зеленского и заставляет считаться с нею (точно так же, как пьяные балтийские матросы вселяли ужас в Керенского). И на этом фоне укрепляет свои позиции министр внутренних дел Арсен Аваков, демонстрирующий Зеленскому, что только он один умеет управляться с радикально-националистической стихией – когда кнутом, а когда и пряником.
Четвертая – пророссийская фронда имени Виктора Медведчука, которая ранее претендовала на голоса избирателей Юго-Востока Украины, но проиграла борьбу партии "Слуга народа". Сейчас она все больше укрепляется в довольно узкой нише, ранее занимаемой коммунистами - протестный, низкообразованный, с невысоким уровнем доходов и с ориентацией на русский язык, русскую культуру и российский внешнеполитический вектор электорат Юго-Востока Украины в возрастном диапазоне 50+. Виктор Медведчук как лидер этой группы обижен на Зеленского, так как тот отказался от посреднических функций в переговорах с Владимиром Путиным и сделал Медведчука, по сути, ненужным элементом в системе принятия политических решений. На группу Медведчука Зеленскому можно было бы не обращать особого внимания, если бы не наличие мощного информационного ресурса (четыре телевизионных канала) плюс информационная поддержка со стороны российских СМИ с целевой аудиторией на Востоке и Юге страны (в зоне повышенной конкуренции с электоратом Зеленского).
Пятая – довольно разрозненная группа бизнесменов и топ-менеджеров. Под их контролем находятся энергетические, угледобывающие, судостроительные предприятия. Также к этой группе можно отнести и других представителей крупного украинского капитала, защищающих интересы украинских производителей.
Шестая группа сегодня пытается занять левоцентристский фланг и выступить в роли защитника социально угнетенных масс, стремительно увеличивающихся в меру торжества идей либертарианства. Эту группу представляет Юлия Тимошенко и ее партия "Батькивщина".
Седьмая группа – региональные лидеры, озабоченные диктатом со стороны Центра, урезанием прав и свобод регионов в условиях отката от децентрализации, заботящиеся о предстоящих выборах в местные органы власти и опасающиеся повторения успеха "слуг народа" на региональном уровне осенью 2020 года. Зеленский в их понимании – явная угроза их стабильности. Тем более, что механизм противодействия "слугам" на уровне политических технологий еще не найден.
Восьмая группа – это ядро партии "Слуга народа" с формирующейся бизнес-клиентеллой. Это преимущественно представители бизнеса, ориентированного на сферу услуг, а также разного рода "новые нувориши", сформировавшие свой бизнес за счет вакуума, образовавшегося после Майдана – когда "старые" элиты ушли, а "новые" еще не успели утвердиться. Это вторая волна "малиновых пиджаков" из 90-х годов – повторяющие путь "отцов", но менее привязанные к ресурсной основе страны "дети".
Особняком стоит Игорь Коломойский, который имеет определенное (но не решающее) влияние на Зеленского и одновременно коммуницирует со всеми группами, пытаясь взять на себя роль главного "разводящего". При этом и уровень конфликтности Коломойского и всех семи групп достаточно высок, поэтому коммуникации выстраиваются достаточно спорадические и недолгосрочные.
В сложившихся условиях у Зеленского на фоне существующих вызовов очевидны несколько линий поведения.
1. К октябрю 1917 года Керенский остался без народной поддержки, без авторитета, без влияния – зато с одобрением со стороны британских эмиссаров типа Локкарта и Рейли. Максимум, который они могли обеспечить ему в дальнейшей политической карьере – бегство и спокойное существование в эмиграции. По всей очевидности, в меру усиления диктата со стороны транснациональных корпораций и США Зеленскому придется решать для себя вопрос: он останется в истории как предводитель компрадоров или как защитник национальных интересов? В первом случае – он отыграет свою роль: приведет в страну транснациональные корпорации, которые постепенно превратят Украину в нынешний аналог Аргентины или – что еще хуже – Либерии, с засильем иностранных компаний и с минимумом экономического суверенитета. Президентские и парламентские выборы станут фикцией, в Верховной Раде будут противостоять друг другу не Львов и Донецк, а Брюссель и Вашингтон.Об Украине как о самостоятельном игроке можно будет забыть.
Во втором случае Зеленский настроит против себя всех "активистов", молодежных лидеров, "прогрессивных журналистов" и прочие группы "креаклов", обычно выступающих в роли "устроителей Майданов". А собственных ресурсов – в том числе интеллектуальных, информационных, организационных – для противостояния им у Зеленского нет. Но дилемма очевидна: либо транснационалы используют Зеленского как прикрытие для своих планов в Украине, либо Зеленский организует отпор этим силам.
2. Ставка Зеленского на Медведчука и К° абсолютно проигрышна. Вряд ли электорат Зеленского (преимущественно русскоязычный, но скептически настроенный по отношению к Российской Федерации и ее лидеру) поймет подобное "якшание". Плюс это добавит козыри в руки оппонентов Зеленского и создаст общий фронт против Зеленского в лице транснационалов, Порошенко, Тимошенко и национал-радикалов (почти как против гетмана Скоропадского в ноябре-декабре 1918 года). Этот вариант отбрасываем как нереалистичный.
3. Зеленский в роли предводителя националистов выглядит, скорее, комично. Формула "Армия – Мова – Віра" и пение гимна ОУН "Зродились ми великої години" в устах Зеленского будет выглядеть как насмешка – сколь искренним он не пытался бы предстать перед последователями Бандеры и Донцова. Для Галичины Зеленский не будет своим никогда. Тем более – для "политической Галичины".
4. Единственный возможный вариант конфигурации, обеспечивающий Зеленскому политическое будущее – это: а) отказ от группы внешнего влияния в качестве политических союзников; б) выстраивание сложной политической фигуры, в которой были бы соединены представители крупного национального бизнеса, "новые нувориши", Арсен Аваков с его возможностями влияния на национал-радикалов, возможно – Юлия Тимошенко. В таком случае Зеленский получает формирование здорового и ресурсно мощного ядра с возможностью воздействия на разные социальные и электоральные группы. У него появляется возможность для формирования профессиональной сильной антикризисной команды. Он получает новые информационные ресурсы, позволяющие не обращать внимание на дружный вой обиженных оппонентов. Это, кстати, то, чего не хватало Керенскому в 1917 году – поддержки со стороны крупного капитала и авторитетных "силовиков" (нельзя же всерьез рассматривать "авторитетность" министра внутренних дел Никитина или военного министра Верховского осенью 1917 года, а представители крупного российского капитала в Керенском видели в первую очередь социалиста, как и он в них – угнетателей рабочих; позже взаимная недооценка дорого стоила всем сторонам).
Но при этом надо отдавать себе отчет в том, что:
- будущие четыре года президентства Зеленского будут носить характер баланса на грани авторитаризма с большой долей непопулярных решений и использованием силового ресурса для наведения порядка;
- Порошенко и Медведчук, а также Пинчук и Вакарчук, "транснационалы" и адепты "русского мира" будут, по сути, бить с разных позиций и критиковать Зеленского – в том числе на внешних информационных площадках, где они особенно сильны, с привлечением разного рода think tanks – если не будет предприняты шаги по налаживанию эффективной системы информационной защиты и продвижения собственных информационных линий;
- президентство Зеленского создаст предпосылки для развития в Украине левых проектов, а возможно, и усилит позиции Юлии Тимошенко.
Этот путь может не нравиться. Но уж точно он убережет страну от прихода большевиков – то ли с эмблемами транснациональных корпораций на флагах, то ли с конфетами "Рошен" в кармане, то ли с томиком Донцова за пазухой.
Единственный возможный вариант конфигурации, обеспечивающий Зеленскому политическое будущее – это выстраивание сложной политической фигуры, в которой были бы соединены представители крупного национального бизнеса, "новые нувориши", Арсен Аваков с его возможностями влияния на национал-радикалов, возможно – Юлия Тимошенко. В таком случае Зеленский получает формирование здорового и ресурсно мощного ядра с возможностью воздействия на разные социальные и электоральные группы. У него появляется возможность для формирования профессиональной сильной антикризисной команды. Он получает новые информационные ресурсы, позволяющие не обращать внимание на дружный вой обиженных оппонентов. Это, кстати, то, чего не хватало Керенскому в 1917 году – поддержки со стороны крупного капитала и авторитетных "силовиков".
Этот путь может не нравиться. Но уж точно он убережет страну от прихода большевиков – то ли с эмблемами транснациональных корпораций на флагах, то ли с конфетами "Рошен" в кармане, то ли с томиком Донцова за пазухой.