В одном из прошлых номеров газеты "Вгору" был опубликован материал о конфликтной ситуации, сложившейся в Херсонском областном краеведческом музее, – "Ночь в музее".Спустя некоторое время на веб-странице Управления культуры и туризма Херсонской обладминистрации (интернет-ресурс "Арткавун") в порядке реагирования "на огляд критичних зауважень на адресу центральних та місцевих органів виконавчої влади" был выложен любопытный "Коментар управління на статтю...".
В статье той, напомню, шла речь о тянущейся с 2007 года череде ремонтов фасадов и интерьеров музейных зданий, разрушающей памятники истории и архитектуры, и о нездоровых взаимоотношениях рядовых сотрудников и администрации музея.
Тяжёлая доля чиновника
Читая этот Комментарий, нельзя не посочувствовать его авторам. Ох и тяжела доля чиновника, сочиняющего отписку. Чего стоит только фраза "зловживань у використанні бюджетних коштів на реставрацію музею не виявлено". Свят Боже! Не "виявлено", в первую очередь, самой реставрации! Ведь пафос всех газетных и интернет-публикаций 2007 года, посвящённых ремонту музейных зданий, как раз и состоял в том, что памятники архитектуры варварски реконструировали, а не реставрировали, как положено по закону.
Ну и главная задача такого рода документа – спихнуть вину на крайнего. В Комментарии приведен длинный перечень разрешавших, надзиравших и контролировавших ремонт госучереждений, на которые нынешнее руководство Управления культуры и туризма перекладывает ответственность за произошедшее. А ведь не нужно быть экспертом перечисленных в Комментарии: Укринвестэкспертизы, ДП "Укрдержбудекспертиза", облуправления капитального строительства и Инспекции государственного архитектурно-строительного контроля для того, чтобы понять: цементная шпаклёвка, положенная на известковую штукатурку, отвалится ближайшей весной. Как пить дать. Что и произошло с фасадом краеведческого музея буквально через несколько месяцев после окончания ремонта. А в прошлом году херсонцы могли лицезреть характерные дыры и на фасаде соседнего художественного музея. В любой цивилизованной стране, учитывая миллионные масштабы освоения бюджетных средств, руководство всех перечисленных в Комментарии организаций давно уже оказалось бы в местах не столь отдалённых. А у нас их "одобрямс" образца 2007 года звучит для нынешних чиновников управления культуры и туризма прям как рефрен: "Всё хорошо, прекрасная маркиза!"
Да и просто по-человечески не понятно, почему бы руководству управления не дать хотя бы моральную оценку пресловутому ремонту музейных фасадов, раз уж оно снимает ответственность с себя. Ведь с помощью таких отписок нынешняя обладминистрация по сути покрывает коррупционеров образца 2007 года. Или у нас в области таким вот образом осуществляется заявленная Президентом борьба с коррупцией?
Вредительство в сфере культуры
Ответ на эти риторические вопросы, похоже, очень простой. Нынешнее руководство управления (и подведомственные ему администрации музеев) делает всё то же самое, с поправкой на кризис, что и их предшественники в 2007-м. Разрушительные ремонты за бюджетные деньги и при новом начальстве идут полным ходом. Только масштабы освоения бюджетных денег скромнее, слава Богу.
И смешные оправдательные отписки появляются, очевидно, по этой самой причине. Так двери, исчезнувшие в ходе ремонта холла и залов в музее природы на Горького, 5, о которых шла речь в публикации "Вгору", оказывается, "зберігаються в підвальному приміщенні будівлі відділу природи". Не знаю, о чём таком подумали чиновники, но двери исчезли как элемент интерьера памятника истории. Об этом и шла речь в статье. А что с ними сделали потом – украли или сгноили в подвале – по большому счёту уже и не важно. И ведь на главный вопрос чиновники так и не дали ответа: зачем было менять родные добротные деревянные двери в историческом холле? Кому это понадобилось? Для чего? Ведь это вредительство в сфере культуры.
Неудавшийся расстрел
Столь же двусмысленный характер имеют и те пункты Комментария, которые касаются взаимоотношений в коллективе краеведческого музея. Так, в газетной публикации речь шла об увольнении одной из ведущих сотрудниц – заведующей отделом истории 1941–1945 годов – по статье КЗОТ, за три года до пенсии. На что управление отвечает: "інформація не- правдива, оскільки зазначеного працівника не було звільнено, вона працює в краєзнавчому музеї". Читатель интернет-странички управления, видимо, должен сделать вывод, что кто-то из нас двоих вводит его в заблуждение. Либо я, либо чиновник. А ведь руководству управления не стоило большого труда поднять ту самую трудовую книжку и удостовериться в наличии соответствующей записи, скреплённой музейной печатью и подписью директора. Ну, а поскольку увольнение было незаконным, то спустя некоторое время жертва административной расправы, не без помощи облсовета профсоюза работников культуры, была восстановлена на работе и сейчас действительно "працює в краєзнавчому музеї". Если изложить происходящее на языке "родного" – для заведующей "военным" отделом – периода истории, то выглядит это примерно так. Представьте себе ситуацию: война, полицаи расстреливают партизан, один из героев чудом остаётся жив, ночью выползает из расстрельного рва, прячется у подпольщиков и, в конце концов, спасается. А после войны на суде полицай заявляет: информация о расстреле "не правдива", партизан-то – живой. Эпопея с увольнением стоила сотруднице, отдавшей любимой работе тридцать лет жизни, наверное, не меньше здоровья, чем молодому партизану стоил бы неудавшийся расстрел. Она до сих пор не может прийти в себя от потрясения.
Не хватает Говарда
Бурное возмущение херсонцев вызвал фрагмент Комментария о "зустрічі Підгайного М. М. з канадським професором-археологом", которая якобы "мала приватний характер, про що навіть не було поінформовано керівництво краєзнавчого музею". Каждый день в музей приходят посетители. Если бы по каждому такому случаю сотрудники информировали начальство, то на работу просто не осталось бы времени. Та встреча не была приватной, находки экспедиции, финансированной университетом провинции Манитоба, поступили к нам в музей. И, наконец, с археологом встречался не природовед Подгайный (с какой стати?), а историк Сергей Дяченко. И именно сейчас руководство музея делает всё возможное, для того, чтобы уволить Сергея по статье КЗОТ. Научные связи от Канады до Японии лучшего, пожалуй, музейщика-краеведа страны предполагают поездки. В прошлом году из Лондона Сергей привёз уникальные материалы по биографии Джона Говарда и свежеизданную научную биографию выдающегося филантропа, наладил контакты с автором книги – авторитетнейшим исследователем наследия Говарда. Увы, выехать куда-либо более чем на пару дней Сергей может только в свой отпуск. Но сейчас его лишили и этой возможности. Директор музея не подписывает заявление на несколько дней ни в счёт планового отпуска, ни за свой счёт. Ну а поскольку увольнения "по собственному желанию" от нас дождаться невозможно, то достаточно одного-двух дней отлучки, чтобы быть уволенным по статье "за прогул". Жить в этой атмосфере морального террора становится просто невыносимо. Мало того, что работать приходится за нищенскую зарплату с экспонатами, протравленными всеми мыслимыми ядами, так ещё и на корню уничтожается дух творческого поиска, благожелательности, взаимной поддержки, который всегда присутствовал в нашем музее. Сейчас мы живём в почти тюремных условиях, когда шаг вправо – шаг влево приравнивается к побегу и наказывается "расстрелом" в виде соответствующей записи в трудовой книжке. Ей богу, хочется вызвать дух Джона Говарда, может быть, он смягчит души херсонских чиновников от культуры, превратившие подведомственные учреждения в своеобразные тюрьмы.
Дело о ките
Некоторые фрагменты Комментария, увы, лишь подтверждают информацию статьи во "Вгору". Я писал о том, что в результате полного расстройства системы ведения музейно-учётной документации, потерянным для учёта оказался крупнейший музейный предмет коллекции – скелет кита, поступивший к нам ещё в 1960 году. И таки да: "його було занесено до Книги надходжень в 1996 році". Учитывая то, что большая часть природоведческой коллекции музея была внесена в указанную Книгу в начале 1977 года, получается, что в течение 20 лет у кита не было никаких учётных номеров. Как нет их и сейчас у сотен, может и тысяч, экспонатов музея. Даже видовая принадлежность животного забылась. Сельдяной кит (финвал), по документам 1960 года, в нынешних изданиях музея значится как "синий кит".
Понятно, что не владея специфической музеведческой информацией о характере учёта и контроля музейных предметов, руководство управления изложило в Комментариях, по сути, лишь ту информацию, которую ему предоставили заинтересованные лица из числа администрации и сотрудников музея. А ведь если бы члены специальной комиссии управления, работавшей в музее, обратились ко мне, то я мог бы им много интересного показать и рассказать. Но нет. Видимо, с изделиями макаронной промышленности на ушах им разбираться в ситуации было гораздо комфортнее.
Что проверяло СБУ?
Чтобы убедиться в том, что администрация ХОКМ втирает очки не только своему руководству, но и вообще всем мыслимым контролирующим органам, достаточно просто прийти в краеведческий музей на Ленина, 9. И уже в самом первом зале экспозиции обратить внимание на один из интереснейших экспонатов палеонтологической коллекции, собранной ещё основателем музея Виктором Ивановичем Гошкевичем. На массивной челюсти "мамонта" (на самом деле слона-трогонтерия), переданной В. И. Гошкевичу выдающимся историком и археологом Иоилем Стемпковским ещё в конце позапрошлого века, можно увидеть учётный номер экспоната "ХКМ-41063" . Под этим номером 14 января 1977 года все 26 тысяч природоведческих экспонатов музея были записаны в общемузейную Книгу поступлений. Вот только палеонтологическая коллекция в перечне коллекций, выписанных в строке номера "41063", не значится вообще. Её потеряли для учёта ещё в 40-е годы прошлого века. В этом легко убедиться, открыв запись от 14 января 1977 года. А когда часть находок В. И. Гошкевича нашли в ходе строительства экспозиции музея в начале 80-х, то бездумно списали на номер "41063", как и множество других экспонатов.
Бумага ведь всё стерпит.
Каким образом проверялись требования "Інструкції по обліку та зберіганню музейних цінностей…" и в целом ведение музейно-учётной документации в ходе двух министерских сверок (2000 и 2005 гг.), проверки СБУ (2008 г.) и КРУ (2009 и 2011 гг.), на которые ссылается Коментарий управления, представить себе просто невозможно. В принципе. Видимо, именно по этой причине сразу же после появления в 2010 году рекомендации о моём переводе в отдел научно-фондовой работы, подписанной членами аттестационной комиссии ХОКМ, главный хранитель музея и хранитель природоведческой коллекции дружно написали на имя директора докладные о том, что не желают видеть меня в составе своего отдела. Администрация музея их в этом нежелании неожиданно поддержала. И моё обращение к начальнику управления культуры и туризма с просьбой навести порядок во вверенном ей учреждении также не дало результатов. Напротив, по итогам месячного расследования "обстоятельств дела" меня полностью лишили доступа ко всей музейно-учётной документации. Даже той, что непосредственно необходима по работе. Всё это наводит на очень нехорошие подозрения относительно не только учёта, но и сохранности экспонатов, и не только природоведческих.
В сложившийся ситуации меня больше всего удивляет позиция начальника управления культуры и туризма Ирины Королёвой. Цена Комментария на Арткавуне не стоит бумаги, на которой оно распечатывалось, точнее дискового пространства на сервере ресурса. Зачем человеку с в общем-то неплохой репутацией покрывать руководство музея, а также своих предшественников на должности из 2007 года, я решительно понять не могу.
Михаил Подгайный, старший научный сотрудник научно-природоведческого отдела Херсонского областного краеведческого музея
Фото Василия Кузьмука
газета "Вгору"