«Россия с помощью Крыма пытается поглотить Херсонщину». Стратегия Украины по возвращению Крыма и «Крымская платформа»

Крым – не компромисс

– Что сейчас происходит с «Крымской платформой»?
– О «Крымской платформе» мы говорим в нескольких контекстах. Есть международный трек, и есть внутренняя работа. Что касается международной плоскости и возможных мероприятий, которые будут организованы – это все в процессе решений, и здесь последнее слово за президентом Украины и МИД. Надеюсь, что в ближайшее время какие-то вещи будут анонсированы. Безусловно, сейчас Украина не самое безопасное место, и, соответственно, международные мероприятия, которые могут быть здесь проведены, во многом зависят от ситуации безопасности и позиций на фронте.

Участники саммита инаугурации «Крымской платформы». Киев, 23 августа 2021 года

– То есть какие-то международные мероприятия по Крыму планируются?
– Да, но не могу их сейчас комментировать, потому что это должно быть сначала решено и озвучено на уровне президента Украины или Министерства иностранных дел. Могу сказать, что желание и понимание важности таких мер безусловно.

Мы работаем с международными партнерами, информируем о ситуации в Крыму в контексте полномасштабного вторжения. Это важно, потому что сейчас мы видим разговоры вокруг каких-то компромиссов, на которые якобы должна идти Украина. Как правило, они не конкретизируются, но мы все понимаем, что прежде всего имеется в виду Крым.

Для Путина и российского режима это сейчас очень болезненная точка. Я согласна, что это один из фундаментов их легитимности в глазах российского общества. Для нас очень важно напоминать международным партнерам, что никаких компромиссов быть не может вокруг территориальной целостности Украины. И что речь идет не только о территориях, но и о людях. Сдавать Крым, понимая, что там происходят постоянные репрессии, проводятся незаконные практики – это не соответствует нашим ценностям.

– До полномасштабной войны вопрос возвращения Крыма рассматривался только в дипломатической плоскости. Теперь уже время от времени к ним прибавляются разговоры о плоскости военной. Если такая возможность возникнет, не встретит ли Украина сопротивление со стороны западных партнеров по этому вопросу?
– Это чисто политический вопрос, и мне сложно на него ответить. С нашей стороны, мы продолжаем поддерживать контакты с гражданами Украины в Крыму. Какой бы путь деоккупации Крыма не избрала Украина – военный или политико-дипломатический – для нас очень важно слышать граждан Украины в Крыму, понимать их потребности, пытаться им помочь в том, о чем они нас просят. Это наша опора, когда мы будем возвращать контроль над Крымом.

Мы об этом также говорили с Владимиром Зеленским на встрече, которая была несколько недель назад – сколь важно понимать и слышать эти крымские голоса.

Президент Украины Владимир Зеленский

Крымские голоса

– Нет ли ощущения, что именно сейчас эти крымские голоса не слышат, потому что все внимание сосредоточено на войне?
– Ситуация действительно осложнилась. Но я вижу очень много сигналов поддержки материковой Украины со стороны Крыма. В Крыму проходят акции, высказывания по поддержке Украины, осуждению вторжения – в том числе со стороны тех людей, которые не были на наших радарах и не были активистами. И это принципиальная история.

Для нас проблема оценить, какие настроения есть в Крыму. Ни на одну социологию мы не полагаемся, но скажу, что эта волна поддержки, которая есть в Крыму от людей до этого совершенно незнакомых – это очень приятный сюрприз для меня и важный сигнал для государства.

Другое дело, как эти акции солидарности могут потенциально перерасти в мощную поддержку, если, например, будет военная операция со стороны Украины.

– Относительно новой формы протеста в Крыму – уже новости о коктейлях Молотова, которые бросают то в военкомат, то в здание администрации. Протест в Крыму стал более радикальным?
– Относительно известен кейс Богдана Зизы. Человека очень поразили события в Буче, Ирпене – военные преступления, которые там совершала Россия. И он поэтому решил пойти на такой шаг – бросить зажигательную смесь и облить желто-синей краской горадминистрацию Евпатории. Насколько мы в принципе можем говорить о крымском протесте – это вопрос. Я бы говорила о проявлениях солидарности с материковой Украиной, которые в том числе перерастают в такие акции, более заметные и пассионарные.

Сами проявления солидарности я назвала бы массовым явлением. Потому, что только мы насчитали – это не менее 60 случаев. Из общения с новоиспеченными активистами мы также узнаем о случаях, о которых мы никогда бы не узнали. Но важно оставаться реалистом и не впадать в иллюзии по поводу несуществующего огромного партизанского движения в Крыму.

– Эти 60 человек чувствуют, что их голоса на материке слышат?
– Мы стараемся выходить с ними на связь, чтобы сказать, что да: мы об этом слышим, мы об этом знаем. Сейчас мы стараемся быть в курсе запросов, которые поступают в представительство, о чем люди спрашивают. На это очень важно реагировать.

– А какой наиболее распространенный запрос со стороны крымчан?
– Очень многие обращаются с вопросами документов – это всегда было так. А среди запросов, которых раньше не было, это как не попасть под незаконный призыв и как уехать из Крыма. Относительно последнего вопроса, к сожалению, для нас это очень часто проукраинские граждане.

– То есть наблюдается отток из Крыма проукраинских настроенных граждан, которые боятся, что их или их детей заберут в ряды российской армии?
– Это точно есть. Но это не единственная причина, почему люди уезжают: даже те, кто держался восемь лет. К примеру, мы общались с одним таким гражданином, который восемь лет не скрывал свою проукраинскую позицию, привлекался к админответственности, но все же держался, оставался в Крыму. Сейчас он решил уехать, потому что испытывает обостренную опасность и от силового оккупационного аппарата, и от людей, заряженных агрессивной российской пропагандой.

Россия принимает новые репрессивные законы, которые распространяются и на Крым. Некоторые из проукраинских крымчан выезжают из Крыма либо из-за преследования, либо из-за страха горячей фазы войны на территории полуострова, либо по экономическим причинам. Иногда люди просто не хотят, чтобы их дети росли в очень токсичной пропагандистско-милитарной среде. И это проблема.

Турборежим оккупации

– А массовый отток россиян из Крыма есть?
– Мы получали сигналы от наших источников, что действительно некоторые выезжают – из этих людей, которые незаконно приехали в Крым после 2014 года. Но, думаю, это не столь массовое явление, как нам хотелось бы.

– Есть ли хотя бы примерный порядок цифр, сколько крымчан сейчас воюют на стороне России?
– Речь идет о тысячах людей – не о десятках или сотнях. Но если речь идет о цифрах, это очень сложно оценить.

– На этой неделе российский министр обороны Сергей Шойгу заявил, что открыто сухопутное движение из России в Крым по украинскому материку. Каким образом Россия может его использовать?
– Мой коллега недавно верно высказался, что теперь они смогут еще интенсивнее грабить Херсонщину. Мы видим, как сейчас Россия с помощью оккупационных структур в Крыму пытается поглотить Херсонщину. Это просто турборежим.

– А какую роль в этом турборежиме играет Крым?
– К сожалению, очень активную. Если на первом этапе Крым был одним из ключевых плацдармов для полномасштабного вторжения, то сейчас это ключевой плацдарм для попытки оккупации Херсонщины и части Запорожской области.

Мы сейчас готовим аналитический документ, как Крым используется для незаконного перемещения граждан. Во-первых, это поток граждан из материковой Украины, оказавшихся в Крыму из-за искусственно созданного гуманитарного кризиса и обстрелов. Например, я общалась с семьей, выехавшей из Мариуполя в Крым, из Крыма они уехали через Россию в Грузию, а затем переехали через Турцию в одну из стран ЕС.

Второй аспект – удержание в Крыму заложников, похищенных на территории Херсонской области. Известен уже драматический случай: волонтера Дениса Миронова, которого избивали и пытали на территории Херсонщины, затем перевезли в Крым и там он умер от пыток и от того, что ему не была оказана медицинская помощь. Вероятно, в Крым доставляются определенные военнопленные. То есть, он превращается в хаб для незаконного перемещения наших граждан. Ну и отдельная история – это дети, которые вывозятся с оккупированных территорий через Крым.

В перемещении граждан есть еще одна очень важная история. Она перекликается с вторжением России в 2014 году на восток Украины и с вторжением России в Грузию в 2008 году. Она в том, что людей, пытающихся покинуть регионы с интенсивными боевыми действиями, заставляют подписывать заявления для Следственного комитета России. Просто подписать уже готовые показания, где речь идет о якобы военных преступлениях, совершенных украинской стороной. Якобы Украина обстреливает гражданские объекты и мирных граждан. Это огромная проблема, это подрыв нашей потенциальной позиции в Международном уголовном суде – мне кажется, что именно на МУС направлена деятельность России. Это будет такой спам – заспамить суд подобными заявлениями. Хотя они фейковые, потому что перед людьми ставят условие: либо вы подписываете документ и можете спастись, либо до свидания – езжайте дальше под ракеты и под мины.

СПРАВКА: Российское полномасштабное военное вторжение в Украину продолжается с утра 24 февраля. Российские войска наносят авиаудары по ключевым объектам военной и гражданской инфраструктуры, разрушая аэродромы, воинские части, нефтебазы, заправки, церкви, школы и больницы. Обстрелы жилых районов ведутся с использованием артиллерии, реактивных систем залпового огня и баллистических ракет.
Ряд западных стран, включая США и страны ЕС, ужесточил санкции в отношении России и осудили российские военные действия в Украине.
Россия отрицает, что ведет против Украины захватническую войну на ее территории и называет это «специальной операцией», которая имеет целью «демилитаризацию и денацификацию».

Крым.Реалии